|
Международная конференция
«Восточный вектор в энергетической стратегии России»
Б-Ж. Жамбалнимбуев. …нормативно-правового регулирования развития нашей энергетики. Но это не исчерпывающий, естественно, перечень, работы много. И очень надеемся на то, что на этой конференции мы услышим новые пожелания. Безусловно, мы их все будет учитывать в нашей работе и стараться, чтобы законодательное поле в развитии нашей энергетической стратегии и, в том числе, и в восточном направлении, оно было полным, исчерпывающим и было комфортным для бизнеса, для международного сотрудничества. Спасибо!
А.Э. Конторович. Спасибо, Бато-Жаргал! Тема, которую мы сегодня обсуждаем, она чрезвычайно важна и, ну, для меня лично задевает, как говорится, за сердце. Потому что я был свидетелем, в известной мере участником огромного процесса, когда в течение десятилетий, сразу с послевоенных лет начался крупномасштабный поиск нефти и газа в Восточной Сибири. Особенно энергично процесс прошёл после того, как в 1979 году было принято Постановление Правительства, и было резко увеличено и финансирование, и материальное обеспечение геологоразведочных работ. И в течение сравнительно короткого времени в Восточной Сибири было открыто целый ряд крупных месторождений, которые позволили несколько лет тому назад Правительству принять решение о строительстве нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан».
Восточная Сибирь – это уникальный и геологический объект. Может быть, не все – тут не так много геологов, я, во всяком случае, не всех опознаю – знают, что это район, в котором нашим советским, российским геологам удалось впервые в мире найти нефть в самых древних слоях планеты, докембрии. Возраст нефтеносных горизонтов там от 1200 млн. лет до 500-550 млн. лет. Ещё 20-25 лет тому назад считалось, что в таких слоях нефть найти нельзя. И когда под руководством академика Трофимука, одного из самых выдающихся нефтяников нашей страны, в конце 50-х – 60-х годов и особенно в 70-е годы мы начинали поиски нефти и газа на этой территории, то многие наши коллеги из Москвы и Ленинграда критиковали нас и иронически говорили, что мы представители той части науки, которая любит удовлетворять свою любознательность за счёт государства, что вы ничего не откроете, а денег море истратите. Нам удалось опровергнуть этот результат, в Сибири были созданы блестящие геологические школы, мощнейшие геологоразведочные предприятия и открыто целый ряд крупных месторождений. И сегодня за уроками, как искать нефть, газ в древнейших осадочных толщах планеты, к нам едут и из Соединённых Штатов, из Австралии, из многих других стран мира.
Но долгое время эти уникальные открытия лежали в земле и не служили нашей стране. Будучи Президентом, Владимир Владимирович Путин вопреки возражениям многих принял решение, и был построен нефтепровод «Восточная Сибирь – Тихий океан». И мне сейчас много говорят плохого о строительстве этого нефтепровода, но я вам должен сказать: мне несколько раз довелось быть на этом объекте, когда он строился. Могу сказать откровенно: он строился в лучших советских традициях. Это была крупномасштабная, мощно организованная работа большого коллектива, где всё работало как часы. Не знаю, ничего о денежных потоках, о которых сегодня много говорят средства массовой информации, но то, что это было сделано в кратчайшие сроки и на очень высоком уровне – это могу сказать точно. Это было построено в условиях горно-геологических, которые во много раз сложнее, чем те, которые мы имеем в Западной Сибири, хотя и освоение Западной Сибири в смысле создания трубопроводного транспорта, да и всех других вещей, было тоже, по существу, работой первопроходцев.
Сегодня этот нефтегазовый комплекс начал работать. Сегодня начата добыча нефти, и первые тонн нефти, миллионы тонн нефти пошли на экспорт. Естественно, вот на нашем Форуме много говорится о том, что в той сложной ситуации, в которой сегодня находится мир, наша страна, которая, хотим мы это или не хотим, ещё долго, десятилетия, будет в значительной степени ориентирована на реализацию сырья на экспорт, она должна диверсифицировать рынки. И вот восточный вектор нашей политики, нашей Энергетической стратегии – это и есть один из путей диверсификации рынков, для того чтобы сделать нашу экономику менее уязвимой к прихотям рынка или к прихотям отдельных государств.
Позвольте мне на этом краткое вступление закончить.
Итак, нашу дискуссию открывает Алексей Игоревич Громов, заместитель генерального директора по науке Института энергетической стратегии.
А.И. Громов. Добрый день, уважаемые коллеги! Добрый день, господа председатели! Я очень рад сегодня продолжить нашу дискуссию, тем более что как раз, наверное, сделать это очень логично после тех слов, которые были высказаны Бато-Жаргалом, Алексеем Эмильевичем о значимости восточного вектора в энергетической политике страны и вообще в политике страны.
Наш институт был координатором работы по разработке Энергетической стратегии России как на период до 2020 года, так и на период до 2030 года. И надо сказать, что всегда, во всех стратегических документах, посвящённых энергетике, восточный вектор занимал своё особое место. Более того, Алексей Эмильевич это прекрасно знает, в предыдущей стратегии 2020, проблеме Восточной Сибири был посвящён даже целый раздел.
В Энергетической стратегии на период до 2030 года такого раздела нет. Но вместе с тем восточный вектор фактически красной нитью проходит через весь текст документа. И я постараюсь это в своём кратком выступлении представить.
Вот на слайде, который вы видите с настоящий момент, представлена та система стратегических документов по развитию энергетики Восточной Сибири и Дальнего Востока, которая выстраивается сегодня и, надеюсь, будет эффективно работать. Как вы видите, помимо самой собственно Энергетической стратегии России присутствуют уже разработанные 4 макрорегиональных программы. Это стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона, это и стратегия развития ТЭК Восточной Сибири и Дальнего Востока до 2030 года, это и восточная газовая программа, это и программа развития нефтеперерабатывающих мощностей в районах Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Как правило, в Энергетической стратегии реализуется принцип, что Энергетическая стратегия является документом верхнего уровня, под которым выстраивается целая плеяда документов более низкого уровня, но с большей практической значимостью. Так вот, Энергетическая стратегия перекидывает мостик не только к макрорегиональным программам, о которых я уже сказал, но и к энергетическим стратегиям и программам развития отдельных субъектов Российской Федерации. В рамках Дальнего Востока и Восточной Сибири это уже принятая энергетическая стратегия Республики Бурятия, энергетическая стратегия Республики Саха (Якутия) и т.д. А также, естественно, к инвестиционным программам энергетических компаний. Потому что, российские энергетические компании, если они хотят развивать свой бизнес на Востоке, должны иметь чёткие сигналы со стороны государства о тех направлениях развития энергетики и топливно-энергетического комплекса региона, которые будут поддержаны государством в ближайшее время.
Здесь я бы хотел остановиться именно конкретно на том, что прописано в Энергетической стратегии России, касательно восточного вектора. Я в самом начале своего выступления уже сказал, что восточный вектор – он как бы красной нитью проходит через всю стратегию, и, в частности, в глобальной дорожной карте реализации Энергетической стратегии России поставлено как минимум 3 задачи, напрямую связанные с развитием именно восточного вектора российской энергетической политики. Это задача, связанная с доведением доли стран Азиатско-Тихоокеанского региона в структуре российского экспорта с текущих незначительных процентов до практически четверти и более к 2030 году. Это задача по развитию комплекса программных мер по развитию нефте- и газохимии в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Это расширенное воспроизводство и привлечение кадрового потенциала для освоения новых районов Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Далее вопрос энергетической политики на востоке страны, чётко прописан в пяти стратегических инициативах развития энергетики, которые отмечены в Энергетической стратегии. Это энергетическая инициатива по формированию нефтегазовых комплексов в восточных регионах страны. На слайде представлена схема восточной газовой программы на востоке страны. Единственное, что можно сказать, что это грандиозный проект, поскольку нефтегазовые проекты в этом регионе, ни для кого не секрет, это месторождения со сложным компонентным составом углеводородов, требующие не просто обеспечения условий для их добычи в данном регионе и соответствующей инфраструктуры, но и обеспечения условий для выделения всех полезных компонентов из данных месторождений, что требует развития масштабной нефте- и газохимии. Это очень большая проблема, и без вмешательства государства стратегически решить её невозможно. Фактически речь идёт о создании новой отрасли в данном регионе страны.
Следующая стратегическая инициатива, которая, опять же, напрямую затрагивает восточный вектор – это развитие территориальной диверсификации энерготранспортной инфраструктуры. В стратегии поставлена очень амбициозная задача не только по модернизации существующей энергетической инфраструктуры, но и по созданию новой. И это напрямую относится к Восточной Сибири, поскольку энергетическая инфраструктура – это кровеносная система энергетики страны, это развитие всей экономики страны. Поэтому создание новой энергетической инфраструктуры – это, в первую очередь, политическая задача, которая позволит не только развивать топливно-энергетический комплекс региона, но ещё больше объединить запад и восток Российской Федерации в единое целое, скрепить его. Вчера я присутствовал на круглом столе, посвящённом вопросам европейской энергетической стратегии и вызовам для России, так там одна из целей европейской энергетической стратегии – создание панъевропейского энергетического рынка на базе единой энергетической инфраструктуры. Собственно говоря, то, что заявлено в Энергетической стратегии Российской Федерации – это та же самая задача. Чтобы страна была единой, у неё должна быть общая инфраструктура и единое управление данной инфраструктурой.
Здесь представлен на слайде проект трубопровода «Восточная Сибирь – Тихий океан». Кроме этого, существует проект развития системы газопроводов в рамках Восточной газовой программы. Кроме того, существует масштабный проект освоения острова Сахалин с точки зрения нефтегазовых ресурсов и создания соответствующей инфраструктуры. Кроме того, существует масштабный проект, о котором говорилось выше – создание нефтехимических центров на востоке страны.
Третья стратегическая инициатива, которая напрямую затрагивает Восточную Сибирь и Дальний Восток – это освоение углеводородного потенциала новых районов. Ни для кого не секрет, что если мы хотим сохранить хотя бы те позиции, которые мы имеем как на международном рынке, так и на внутреннем рынке по поставкам углеводородного сырья, нам необходимо идти в новые районы. И это не только Ямал, это не только арктический шельф европейской части России – это Восточная Сибирь и Дальний Восток. Доля Восточной Сибири, Дальнего Востока как в добыче газа, так и в добыче нефти весьма и весьма существенная. Как видите, среди новых районов по добыче газа к 2030 году доля Восточной Сибири и Дальнего Востока в случае реализации Энергетической стратегии достигнет не менее 1/3 от общего объёма новых месторождений. А нефти это практически половина.
Как уже говорил Алексей Эмильевич, восток – это действительно ключевое направление диверсификации российского экспорта топливно-энергетических ресурсов. Сегодня, к сожалению, ситуация пока мало меняется, мы по-прежнему 90% нашего экспорта газа направляем в Европу, у нас огромное количество нефти направляется также в Европу. И задача диверсификации очень и очень существенная. Поскольку если мы хотим обеспечить устойчивое энергетическое развитие страны на многие годы вперёд, нам необходимо иметь твёрдые позиции не только в Европе, но и на восточном направлении. Тем более, спрос на энергоносители там есть.
Прогноз экспорта нефти и нефтепродуктов, равно как и прогноз экспорта газа, показывает, что доля восточных регионов в нём будет последовательно увеличиваться поэтапно соразмерно с реализацией Энергетической стратегии России.
Доля стран Азиатско-Тихоокеанского региона в российском энергетическом экспорте. К 2030 году планируется резко увеличить экспорт нефти, фактически до четверти всего объёма экспорта нефти будет приходиться на Азиатско-Тихоокеанский регион, до 20% – доля стран Азиатско-Тихоокеанского региона будет в экспорте газа, до 70% – в экспорте угля и до 70-80% – в экспорте электроэнергии.
Я хотел бы с вами поделиться первыми результатами мониторинга реализации Энергетической стратегии на востоке России. Как вы знаете, стратегия была принята 13 ноября 2009 года. Очевидно, что в 2009 году говорить о реализации стратегии можно условно. Но 2010 год – это всё-таки уже определённый показатель. И, как видите, по всем направлениям, по всем ключевым стратегическим индикаторам есть весьма существенное продвижение. На фоне того, что у нас происходит на западном направлении, где ситуация скорее печальная, чем оптимистичная, то на востоке страны у нас есть серьёзные результаты. Мы действительно наращиваем добычу нефти, и в Восточной Сибири, и доля добычи в Восточной Сибири в общем объёме добычи растёт. То же самое касается и газа, то же самое касается экспорта российских углеводородных ресурсов в этом регионе.
Вместе с тем остаются огромные проблемы, о которых я вынужден также сегодня сказать. Несмотря на то, что в Энергетической стратегии восточному вектору уделяется особое внимание, несмотря на то, что есть энергетическая инициатива по развитию нефтегазовых комплексов и нефтехимических комплексов в регионе, именно в этом сейчас заключается наиболее серьёзная проблема, поскольку за последнее время серьёзных подвижек в развитии нефтехимического комплекса в восточных регионах России осуществлено не было. Это серьёзнейшая угроза для дальнейшего развития топливно-энергетического комплекса региона, поскольку мы не можем сегодня масштабно расширять добычу нефти и газа в регионе без наличия соответствующей нефтехимической инфраструктуры, позволяющей максимально эффективно использовать те ресурсы, которые мы будем добывать из недр.
И вторая проблема – это ресурсы, которыми мы располагаем в новых районах освоения, в том числе, и в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, – это дорогие ресурсы. И для того чтобы российские нефтегазовые компании шли их добывать, инвестировали в геологоразведку, необходимо принципиальное изменение налогового законодательства в нефтегазовой сфере. Особенно в сфере недропользования. Этот вопрос поставлен в Энергетической стратегии на концептуальном уровне. Речь идёт в первую очередь о пересмотре принципов систем налогообложения и последовательном переходе к рентной системе налогообложения от той системы, которая существует. Но на этом пути ещё пока очень много вопросов и, к сожалению, крайне мало продвижения. Для всех сегодня очевидно, что без существенной модернизации налогового режима в нефтегазовой сфере, перспектив в освоении Восточной Сибири, Дальнего Востока с точки зрения добычи нефти и газа у нас нет.
Вот на этой ноте позволю себе закончить своё выступление. Я всё же надеюсь, что российские власти будут принимать оперативные решения, оперативные законодательные инициативы, которые позволят эту проблему снять и обеспечить устойчивое развитие восточному энергетическому вектору. Спасибо!
Жен. Вот к господину Громову у меня один вопрос. Дело в том, что в прошлом году, именно в этой аудитории выступал господин Мастепанов. И вот сейчас ряд слайдов по восточной газовой политике были один в один, без изменений. Причём они шли под грифом «Газпрома». Сейчас у вас эти слайды идут под грифом Института энергетической стратегии. Вы не могли бы уточнить: что, «Газпром», как говорится, уступил свою собственность? Никаких добавлений к этим слайдам не было сделано? Тем более, они опубликованы.
А.И. Громов. Спасибо за вопрос. Вообще-то у нас проблем с собственностью и с «Газпромом» и с другими организациями никаких нет. Мы используем материалы, картинки, схемы, в данном случае речь идёт о схеме Восточной газовой программы, речь идёт о схеме газопровода «Восточная Сибирь – Тихий океан». Это просто те картинки, которые мы используем в рамках своей работы как организация-координатор работ по Энергетической стратегии. Вы поймите, здесь ссылок на источники у меня нигде не приведено, просто потому, что мы это проиллюстрируем в рамках работы по Энергетической стратегии. Мы все эти материалы получили как организация-координатор работ по Энергетической стратегии.
А то, что я сообщил в своём выступлении сегодня, касалось результатов мониторинга Энергетической стратегии, это, простите, работа нашего института. Поэтому все остальные вещи, они известны в рамках Энергетической стратегии, это ни для кого не секрет, это наши права, вопросов нет.
А.Э. Конторович. Там есть вопросы, конечно. Изначальные болванки этих документов делал Институт нефтегазовой геологии и геофизики, если уж говорить откровенно, и здесь присутствующий. Я считаю правильно, вы можете использовать эти материалы.
А.И. Громов. Это иллюстрации.
А.Э. Конторович. Но какие-то оговорки мы все обязаны друг на друга делать и уважать авторские права друг друга. Это не замечание, это просто реплика по ходу дела. У меня не вызывает никаких отрицательных эмоций ваш доклад. Но, конечно, мы должны быть в этом смысле аккуратными.
Аркадий Сергеевич Ефимов, генеральный директор СНИИГГиМС СО РАН. «Проблема воспроизводства минерально-сырьевой базы для обеспечения добычи для второй очереди нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан».
А.С. Ефимов. Здравствуйте, коллеги! Вопросам оценки перспектив развития и освоения минерально-сырьевой базы добычи нефти и газа в Восточной Сибири и Республики Саха (Якутия) посвящено было и ранее много работ, и последнее время появляется достаточно публикаций не только в научных журналах, но очень много публикаций в простой, как говорится, прессе. И часто эти публикации весьма негативные. Причём, продолжает повторяться тезис, что трубу построили, а заполнять её нечем.
В 2005 году, то есть в момент принятия решения о строительстве трубопровода ВСТО, чуть раньше была принята программа, утверждена Министром природных ресурсов. Программа геологического изучения, действует шестой год. Год назад она была актуализирована на основе анализа результатов пятилетних исследований и введения этой программы в Восточной Сибири и Республике Саха. Вот красным здесь на этом флаге выделено, что вошло в актуализацию. Это расширение границ действия программных мероприятий, увеличение видов и интенсификация геологоразведочных работ за счёт средств федерального бюджета. Почему за счёт средств федерального бюджета, в конце поясню. И продление сроков лицензирования недр. Второй и третий пункт вообще-то между собой связаны. То есть второй вытекает из третьего, к сожалению.
Это вот уже территория актуализированная. А та первоначальная – это только была вот закрашенная синим цветом, в пределах, в полосе строившегося тогда уже нефтепровода.
Оценки извлекаемых запасов углеводородов в пределах Сибирской платформы, подавляющее большинство учёных согласно с этими оценками. Они измеряются следующими цифрами. В моём докладе будет значительное количество цифр и ссылок как раз вот на аналитический анализ последних 5-6 лет. Для того чтоб тезис о недостатке или отсутствии нефти обоснованно опровергнуть.
Предполагается, что будет извлечено в течение длительного периода разработки месторождений на Сибирской платформе до 45 трлн. кубометров газа и около 12 млрд. тонн нефти. Эти оценки мы считаем довольно осторожными.
Объёмы углеводородов распределены по территории неравномерно. Значительным – как по территории, так и по глубине и по стратиграфическим диапазонам, о чём уже говорил Алексей Эмильевич, нефтегазоносным потенциалом обладают южные территории Сибирской платформы. Это территория, которую мы называем полосой влияния трубопровода ВСТО. Это порядка 750000 квадратных километров. Предполагается, что здесь извлекаемые ресурсы нефти частично доказанные и частично прогнозирумые, достигают 8-9 млрд. тонн нефти, а газа до 35 трлн. кубометров.
По состоянию на 1 марта 2011 года, подготовленных запасов промышленных категорий нефти вот в этой полосе по C1 – 746 млн. тонн и C2 – 1355 млн. По нашим оценкам, для того чтобы загрузить полностью нефтепровод восточно-сибирской нефтью, эти цифры должны быть, по крайней мере, по C1 составлять 2,5 млрд. тонн. По нашим оценкам и по уровням финансирования объёмов и видов геологоразведочных работ, заложенных в программе, это будет достигнуто к 2025 году. Мы считаем, что, примерно к 2030 году, между 2025 и 2030 годом нефтепровод полностью может быть заполнен восточно-сибирской нефтью в объёме 80 млн. тонн ежегодной добычи.
Газовая ситуация попроще, более оптимистична. На сегодня в этой полосе газа подготовлено по категории C1 – 3350 млрд. кубометров, и C2 – более 4 трлн. кубометров. Причём основные запасы газа – от 2/3 до 3/4, сосредоточены, по сути, на двух месторождениях. Это Чаяндинское и Ковыктинское. То есть, существуют реальные предпосылки для организации двух центров газодобычи.
Далее о газе почти не буду говорить, так как в основном доклад мой был посвящён нефтяным ресурсам и запасам.
В течение времени действия этой программы, пяти с небольшим лет выполнены основные заложенные в неё рубежи по федеральному бюджету. Не только по деньгам – здесь они выполнены на 100%, – но и по проведению региональных, регионально-поисковых, поисково-оценочных работ, сейсморазведочных и буровых, параметрическому бурению. Параметрическое бурение, к сожалению, выполнено чуть менее, чем на 80%, но для этого есть объективные причины. Это связано с тем, что в период 2007-08 годов практически не было буровых мощностей в пределах этого региона.
В рамках этой программы также было обосновано и определено порядок лицензирования недр в пределах всей территории, было выделено 275 участков. И в течение 5 лет был лицензирован 101 участок средней площадью 2730 квадратных километров. К сожалению, в последние годы, начиная с 2009, процесс лицензирования затормозился и практически остановился. Это связано, во-первых, с рядом проблем по экономическому кризису, но основным, мы считаем, является то, что те участки, те территории, которые относительно неплохо были изучены в предыдущие годы, они все были разобраны. И на лицензирование выставлялись участки, изученность которых была низкая. Особенно глубоким бурением. И, соответственно, это формировало очень большие риски для вложения в них каких-либо средств. Поэтому при актуализации программы и был продлён период лицензирования.
В рамках последних исследований по этой теме мы выполнили анализ наличия или распределения крупных месторождений нефти и газа в пределах Восточной Сибири и навели такой статистический анализ, как говорится, открытости - неоткрытости этих месторождений. Мы пришли к выводу, что из крупных месторождений по нефти не открыто пока 74%, по газу – 86%. Всего на сегодняшний день в пределах Восточной Сибири открыто чуть более 70 месторождений. Они почти все сосредоточены в полосе действия трубопровода ВСТО, из этих 70 с небольшим месторождений 19 имеют подтверждённые запасы промышленных категорий более 100 млн. тонн условного топлива. Тут имеются в виду и газовые месторождения. Четыре из них являются гигантами, имеющие запасы более миллиарда тонн условного топлива. И вот эти открытия составляют всего лишь порядка 20% вероятностных запасов.
Таким образом, мы показываем высокие перспективы проведения здесь геологоразведочных работ. И они подтверждаются аналитическими выкладками, выполненными по результатам геологоразведочных работ последних 6 лет. За последние 6 лет здесь открыто 20 месторождений, и это притом, что объёмы геологоразведочных работ в разы, на порядок ниже, чем в наиболее успешные годы ведения здесь работ в 80-е годы. Если в конце 80-х годов бурилось до полумиллиона метров в год, то вот эти полмиллиона набурены всего лишь за последние 5 с небольшим лет здесь. Всё равно это позволило открыть 20 новых месторождений, 9 из которых имеют запасы выше 30 млн. тонн условного топлива, что в сумме составляет порядка 1880 млн. тонн условного топлива, но нефти всего лишь 400 млн. тонн. И, к сожалению, это в основном запасы C2. То есть до 98% вот этих вот выявленных запасов – это категории C2, которую ещё нужно подтвердить и доказать.
Таким образом, в программе приведены определённые обоснованные уровни и необходимые уровни ведения геологоразведочных работ, в том числе, выполненные экономические расчёты. На сегодня динамика вложения в геологоразведочные работы в пределах Сибирской платформы, к сожалению, отрицательная. Начиная с 2009 года она снижается ежегодно на 20%. То есть в 2010 и 2011 годах тоже. Поэтому тот оптимизм, который навевает весь этот аналитический анализ по результатам 5 лет, к сожалению, не подтверждается разворотом работ.
Спасибо! У меня всё.
А.Э. Конторович. Спасибо, Аркадий Сергеевич! Я хочу сделать только две реплики. Я хочу напомнить, что инициатива постановки вопроса о возобновлении крупномасштабных работ на Сибирской платформе принадлежало Министерству энергетики России в тот период, когда министром был Игорь Ханукович Юсуфов. Он тогда обратился ко мне, мы помогли подготовить доклад Правительству. Было заседание Правительства, на котором он делал доклад. Я там выступал по целому ряду вопросов, в том числе, по гелию. И тогда же поручением Правительства была намечена необходимость составления Восточно-Сибирской газовой программы, и тогда же был поставлен вопрос о строительстве ВСТО.
Вообще говоря, если бы не настойчивость Владимира Владимировича Путина, я думаю, что этой бы трубы не было бы сегодня. Он проявил жёсткость, настойчивость и понимание проблемы. «Транснефть» предложила трассу нефтепровода, который шла от Тайшета до Усть-Кута и дальше вдоль трассы БАМ, проходила в 70 метрах от озера Байкал, что ставило под угрозу это озеро, учитывая, что зона эта сейсмичностью до 8 баллов. И 1000 км шёл по зоне высокой сейсмичности. Мы, Сибирское отделение, несколько раз ставили перед Семёном Михайловичем Вайнштоком вопрос о том, что этого делать нельзя. Ну и только через Президента нам удалось добиться, что трасса была изменена. Может быть, такую пиаровскую акцию кто-то из вас видел в Томске, когда Путин принимал это решение. На самом деле, к тому времени все участники той игры, которую там показывали, уже знали, что труба пойдёт не там, а в другом месте.
Мы, с Полномочным представителем Президента, Анатолием Васильевичем Квашниным были у Вайнштока и сказали: «А вот ты строишь на 80 млн. трубу, а чем вы её заполнять собираетесь? Этой нефти нет. И если её не будет… Она есть в недрах, но если не будет геологоразведки…». И тогда, удалось добиться изменения и Постановления Правительства о том, что делается 2 очереди. Первую очередь на 30 млн. тонн, то, что реально было даже без Ванкора, если бы была ускорена разведка Юрубчено-Тохомского месторождения. А вторая очередь на 50 млн. тонн, которая может стать реальностью только в том случае, если мы будем бурить 400-500 тыс. метров в год. Из ничего ничего не получается. И, по-видимому, вот в рекомендациях нашей конференции среди прочего обратить внимание на необходимость активизации геологоразведочных работ как недропользователями, так и государством в плане регионального изучения территории было бы полезно.
Чрезвычайный и Полномочный Посол России Глеб Александрович Ивашенцов, заместитель директора Российского центра исследований АТЭС. Прошу!
Г.А. Ивашенцов. Уважаемые сопредседатели, уважаемые коллеги! Тема моего сообщения – это «От энергетического партнёрства к системе всеобщей безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе».
Борьба за энергоресурсы в современном мире приобрела характер основной направляющей международной политики. Это полностью относится и к АТР, на энергетическом рынке которого Россия в предстоящие десятилетия намерена играть всё более весомую роль. Строится трубопровод «Восточная Сибирь – Тихий океан», в восточносибирских и дальневосточных регионах формируются нефтегазовые комплексы, наращивается добыча угля. Растут поставки российских углеводородов в Китай, Японию и Южную Корею. Россия активно сотрудничает в мирном использовании атомной энергии в регионе с Китаем и Вьетнамом, включая строительство АЭС в Японии и Южной Корее. По поставкам топлива для АЭС, по осуществлению международного проекта строительства термоядерного экспериментального реактора ИТЭР и т.д.
Поворот к Азии в энергетическом экспорте России закономерен. И дело не только в том, чтобы уйти от односторонней зависимости от европейского рынка, где партнёры всё настойчивее пытаются навязать нашей стране свои условия игры, особенно по газу. Запад – США и Европа – утрачивает монополию на экономическое верховенство, а на ведущие позиции мировой экономики всё более выходит Азия. К традиционным центрам силы добавились Китай и Индия. Согласно прогнозу ИМЭМО Российской академии наук, в 2020 году удельный вес Азии в мировом ВВП достигнет 43%. Причём доля Китая по реальной покупательной способности в мировом ВВП поднимется до 23%. Индии – до 8,5%. Тогда как удельный вес США снизится до 18%, а Германии – до 2,9%. Соответственно, растут энергетические потребности азиатских стран. В Международном энергетическом агентстве полагают, что только Китай и Индия внесут 45% вклада в рост мирового потребления первичной энергии до 2030 года.
Россия ставит сегодня перед собой грандиозные задачи по хозяйственному, технологическому и социальному подъёму Сибири и Дальнего Востока. Но решение их невозможно без тесного взаимодействия с соседями. Это предопределяет сегодня стратегическую необходимость поднять уровень нашего политического и хозяйственного партнёрства с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона до уровня, ранее достигнутого Россией в Европе. Особое место должно занять взаимодействие в области энергетики. Причём не только в нефтегазовой сфере, но и в сфере электроэнергетики и мирного атома.
Ограниченность запасов нефти и природного газа в АТР при неуклонном росте их потребления предопределило, с одной стороны, увеличение поставок из других регионов мира, прежде всего с Ближнего Востока, по сути, посадившее страны Северо-Восточной Азии на ближневосточную нефтегазовую иглу. Ведь удельный вес поставок с Ближнего Востока в импорте углеводородов разнится от порядка 60% для Китая, до почти 90% для Японии и Южной Кореи.
С другой стороны, нехватка углеводородов, топлива для традиционной электроэнергетики стала компенсироваться широким развитием в регионе энергетики атомной. Помимо уже названных Японии, Китая и Южной Кореи, планы строительства у себя атомных электростанций разрабатывают Вьетнам, Таиланд, Индонезия и Филиппины.
События нынешнего, 2011 года привнесли в энергетическую обстановку АТР новые, весьма весомые нюансы и акценты. Ближневосточные государства оказались охваченными социальными и иными потрясениями, которые не замедлили сказаться на уровне нефтегазовых цен. Регулярность отгрузок, правда, пока не нарушена. Но где гарантия того, что волна нестабильности рано или поздно не накроет главных поставщиков углеводородов в Северо-Восточную Азию?
В свою очередь, «Фукусима» со всей остротой высветила вызовы и угрозы, связанные с развитием атомной энергетики. Это настоятельно ставит на повестку дня задачу разработки Азиатско-тихоокеанского партнёрства энергетической безопасности. Партнёрства, нацеленного на то, чтобы обеспечить: 1) энергетические потребности региона – как в углеводородах, так и в электроэнергии, топливе для АЭС и т.д. – в сочетании с защитой окружающей среды; 2) безопасность реакторных установок АЭС, аварийного реагирования, защиты, реабилитации территорий и населения при радиационных событиях, что приобретает особое значение в свете недавних событий в Японии; 3) безопасность сухопутных и морских путей доставки энергетических ресурсов.
Эта инициатива вполне реализуема. Пусть военные и политические интересы отдельных государств региона в чём-то не совпадают – всех региональных игроков объединяет забота о своей энергетической безопасности. Ведь к 2020 году лишь на Северо-Восточную Азию придётся свыше половины общемирового спроса на энергоресурсы.
Россия способна многое предложить в этой связи. Речь может идти и об увеличении поставок в страны АТР российских углеводородов, нефти, газа, угля, в том числе, с месторождений, которые разрабатывались бы совместно с иностранными партнёрами, как это уже сейчас происходит на Сахалине. Речь может идти и об использовании Северного морского пути для доставки в восточном направлении энергоресурсов из районов российской Арктики. Пробные переходы по такому маршруту уже состоялись. Речь может идти и об использовании того большого опыта, который накоплен в России по обеспечению безопасности атомных электростанций, а также по предупреждению стихийных бедствий и преодолению их последствий. Речь может идти и об осуществлении инновационного проекта приливной электростанции мощностью от 8 до 11 тысяч мегаватт в Тугурском заливе Хабаровского края, которая была бы способна стать своего рода опорным компонентом единой межгосударственной энергосистемы Северо-Восточной Азии. Японцы проявляли ещё несколько лет назад большой интерес к этому проекту с тем, чтобы электроэнергия с Тугурской вот этой приливной электростанции поставлялась в Японию. Сейчас вот, когда Япония столкнулась с новым кризисом энергетическим в связи с «Фукусимой», возможно, этот интерес опять более усилится.
Задачу можно было бы поставить и шире. В АТР отсутствует какая-либо региональная структура по обеспечению всеобщей безопасности. В отличие от Европы, где действует Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе, Организация Договора о коллективной безопасности и другие, архитектура безопасности в АТР ограничена сетью двусторонних договоров безопасности, замыкающейся на Соединённые Штаты. Создание азиатско-тихоокеанского партнёрства энергетической безопасности могло бы стать отправной точкой процесса построения системы всеобъемлющей региональной безопасности. История свидетельствует, что осуществление долгосрочного хозяйственного партнёрства, совместное строительство крупных хозяйственных проектов – лучший путь к снижению напряжённости и взаимному доверию между государствами. Наша страна приобрела этот опыт в отношениях с Западной Европой в конце 60-х – начале 70-х годов. Возможно, кое-что из европейского опыта прошлых лет пригодилось бы сегодня в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Европейский Союз, к слову сказать, ведёт свою историю с создания в 1950 году Европейского объединения угля и стали.
Спасибо за внимание!
А.Э. Конторович. Спасибо, Глеб Александрович! Следующий доклад из нашей первой обоймы докладов – Александр Юрьевич Климентьев, генеральный директор ЗАО «Восточно-Сибирская газохимическая корпорация», «Проекты сотрудничества со странами Азиатско-Тихоокеанского региона в нефтегазовой отрасли». В нефтегазовой или в нефтехимической?
А.Ю. Климентьев. Будет общий обзор по нефтегазовой, будут затронуты вопросы по нефтехимической. Более широкий смысл. Как добыча, так и переработка углеводородного сырья.
Добрый день, уважаемые коллеги, уважаемые сопредседатели нашей конференции! Я вот хотел бы поговорить о том, как на практике происходит развитие нефтегазовой отрасли на востоке страны в сотрудничестве с азиатскими странами, то есть с теми странами, на которые ориентированы масштабные российские инфраструктурные программы, такие как Восточная газовая программа и нефтепровод ВСТО. Карту я покажу другую несколько, источником является ВНИИГАЗ. Это важно с точки зрения последующих проектов в области переработки.
Восточная газовая программа является основным инфраструктурным проектом в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке относительно развития газовой промышленности. И строительство газопроводов и нефтепроводов очень важно с точки зрения поставок значительных объёмов нефти и газа на рынки сбыта или к морским терминалам для дальнейшей переработки, отгрузки потребителям. Также Восточная программа затрагивает вопросы, связанные с переработкой природного газа. Из множества вариантов, которые были описаны в Восточной программе, базовым является вариант «Восток-50», по которому продукты переработки, они представлены на настоящем слайде, продукты нефтехимической продукции, газохимической продукции. По варианту «Восток-50» предполагалось, что производиться не будет вообще, а по нефтехимической продукции мы видим очень оптимистичные сроки ввода. Конечно, времени прошло очень много, и мы ожидаем, что в ближайшее время будут серьёзные корректировки в области и в направлении изменении добычи природного газа и его переработки.
Крупнейший инфраструктурный проект в области ВСТО – это первый проект уже межгосударственного сотрудничества между Россией и Китаем. Со стороны Китая выступил China Development Bank. Получателем ресурсов являлись две российские компании – «Роснефть» и «Транснефть». В принципе, проект является успешным, мы уже сейчас в Якутии очень серьёзные объёмы добычи нефти уже на данный момент. И очень активно ведутся работы по приросту запасов нефти в регионе.
Очень много мы говорили и вчера, и сегодня о серьёзном ресурсном потенциале Восточной Сибири и Дальнего Востока. Там, триллионы кубических метров газа, миллиарды тонн нефти. И можно было бы ожидать, что сотрудничество между российскими компаниями и компаниями из Азиатско-Тихоокеанского региона будут масштабным.
Тем не менее, проекты в области добычи углеводородов можно пересчитать, по сути дела, по пальцам. Это только декларированные проекты, реально реализуемых проектов ещё меньше.
Первым проектом, это является освоение Отрадненского месторождения, проект на территории Республики Саха (Якутия). Сотрудничество «Сахатранснефтегаз» и компании корпорации «КОГАЗ». Предметом является месторождение с запасами 6 млрд. кубических метров газа. Объём инвестиций не оценивался.
Вторым проектом сотрудничества российских компаний с китайским бизнесом является проект разведки Чаяндинского участка в Якутии. Со стороны китайского капитала выступала компания RusEnergy Investment Group, со стороны российской это «Сунтарнефтегаз». Предметом является разведка Чаяндинского лицензионного участка с ресурсами газа более 50 млрд. кубических метров газа в год. Объём инвестиций – 300 млн. долларов США.
Группа проектов в Иркутской области, которая реализуется совместно «Иркутской нефтяной компанией» и Государственной Корпорацией по нефти, газу, металлам Японии JOGMEC. Она в форме создания двух совместных предприятий. Опять же, это проект в области разведки с ресурсами газа 100 млрд. кубических метров газа и 8 млн. тонн нефти. Объём инвестиций – более 50 млн. долларов США.
Проект на побережье Охотского моря Камчатки. Это компания «ПетроКамчатка» и корейская компания Korea National Oil Corporation. Это также проект по разведке месторождений природного газа.
И группа проектов на острове Сахалин, они начались раньше, чем стартовали проекты по освоению Восточной Сибири, но о них тоже вкратце я упомяну.
То есть мы видим, при всех триллионах и миллиардах только 6 млрд., 6 млрд., я подчёркиваю, запасов природного газа являются предметом межгосударственного сотрудничества между Россией и азиатскими странами. И около 150 млрд. кубических метров газа и 8 млн. тонн нефти – это ресурсы. То есть это мизер по сравнению с тем потенциалом и с теми перспективами, которые предоставляет нам регион.
Проекты в области переработки нефти и газа – их ещё меньше. Согласно амбициозной программе по созданию газоперерабатывающей отрасли в Восточной Сибири и Дальнем Востоке Российской Федерации предполагается создание нескольких центров по переработке природного газа. Это в Красноярском крае, в Иркутской области, в Якутии, в Приморье. И, в принципе, такой ход и такое решение вполне обосновано. Тем не менее, в настоящее время, по крайней мере, нам известно только о двух проектах.
Первый проект, который реализует наша компания по созданию газохимического комплекса в центральной Якутии. По переработке 2,5 млрд. кубических метров газа в год с производством синтетических моторных топлив. Здесь нашим партнёром выступает японская государственная корпорация JOGMEC. И по производству метанола в размере до 1 млн. тонн в год. Здесь сотрудничество ведётся как с японской, Торговым Домом «Соджитсу», так и с китайской компанией Sinopec Engineering.
И второй проект – это газохимический комплекс и заводы СПГ в Приморье. Это те проекты, которые прорабатывает «Газпром» в настоящее время. Они по параметрам, насколько мне известно, они примерно одинаковы, затрагивают переработку 10 млрд. кубических метров газа в год. И интерес к ним со стороны Японии выдвигает корпорация Mitsui, со стороны Китая – это Kingboard Chemical Holding. О результатах пока ничего известно не было.
Очень скудное количество проектов при том потенциале и при том расположении, благоприятном расположении углеводородных ресурсов Российской Федерации к быстрорастущим рынкам сбыта в Азии. Так в чём проблемы – это вот следующая часть моего выступления и моей презентации.
То есть вот на данном слайде мы постарались показать преимущества и сложности при освоении ресурсной базы Восточной Сибири. То есть крупные запасы, но доступ иностранного капитала к крупным месторождениям затруднён. То есть всё, что выше и относится к стратегическим месторождениям – всё является табу для иностранного капитала.
Сложные климатические условия, но, с другой стороны, запасы дешёвые. То есть если посмотреть историю аукционов лицензионных участков по Якутии, то запасы имеют возможность прироста в десятки и сотни раз по стоимости их. С одной стороны. Но с другой стороны, создаются трамплины для освоения ресурсов арктического шельфа. Потому что Восточная Сибирь при всём богатстве углеводородов – это очень сложные климатические условия. Вот если мы говорим о Якутии, то средние годовые температуры в Якутии ниже, чем температуры на арктическом шельфе в районе Штокмана. То есть создаются возможности для площадок по адаптации технологий, по подготовке следующего шага к освоению ресурсов арктического шельфа, где по прогнозам сосредоточено порядка 25% мирового уже потенциала углеводородов.
Значит, неразвитая инфраструктура, но она развивается быстрыми темпами. Это вот и ВСТО, нефтяной проект, это и проект по строительству газопровода в Приморье, это планы по объединению энергосистем в Сибири и в Приморье.
Близость к крупному рынку сбыта. Но нужны затраты для строительства дорог и терминалов. Условия «гринфилд» для таких проектов Восточной Сибири воздают возможность построения новой модели развития нефтегазовой отрасли и возможность более широкого использования модели межгосударственного сотрудничества. Однако реальных проектов очень мало и пока не предвидится.
Что же влияет? Какие факторы влияют на такую ситуацию?
Первое – это без ответов на вопросы о рынке сбыта, о способе поставки газа или нефти на этот рынок сбыта, без выбора перечня производимых продуктов, без определения места расположения перерабатывающих мощностей, без выбора места расположения мощностей по подготовке природного газа. Для Восточной Сибири это очень важно, потому что газ непростой, газ многокомпонентный, содержит и большое количество гелия и азота. Без определения модели ценообразования на природный газ и развития газодобывающей отрасли нет возможности говорить о каких-то серьёзных прорывах и серьёзных изменениях в ситуации. Примером могут служить проекты по поставке газа с Ковыктинского месторождения и поставок газа из Республики Саха (Якутия) в Китай и в Южную Корею. То есть, проектов масса, проекты обсуждаются 15 лет – до сих пор нет решения ни об объёмах, ни о маршрутах поставок природного газа.
Когда я говорил о модели ценообразования, значит, все мы знаем о том, что в России «Газпром» очень активно движется к модели ценообразования на основе равнодоходности поставок на внутренний и на внешний рынок. Если эта модель работает в плюс «Газпрома» в европейской части, то будет ли эта модель работать в Восточной Сибири?
И вот здесь мы постарались, посмотрели, взяли в качестве целеуказания мнение «Газпрома» о рынке США как сырьевом рынке для проектов поставок российского СПГ, и посчитали равнодоходные цены в Приморье и на Дальнем Востоке. То есть если эта модель прекрасно работала в период высоких цен, то сейчас, 2009, 2010, 2011 год в Якутии цены должны быть отрицательные, то есть «Газпром» должен будет доплачивать потребителям ещё деньги, чтобы получить ту же доходность, как при поставке газа на рынок США. А для Дальнего Востока цена не будет превышать 25 долларов за 1000 кубических метров. То есть понятно, что это невыполнимые условия и выходят за какие-то разумные рамки, рациональные рамки. Поэтому модель, с нашей точки зрения, равнодоходности поставок в Восточной Сибири работать не будет. То есть, соответственно, нужно уже сейчас думать и искать, какая модель ценообразования будет происходить.
Почему это важно – потому что от этого будет зависеть и те ресурсы финансовые, и технические |
