|
Круглый стол
«Прогнозы развития мировой
и российской энергетики»
А.П. Епишов. Уважаемые коллеги, так получилось, что руководители нашего оргкомитета в силу занятости не смогли сюда приехать. Планировалось, что выступит Анатолий Николаевич Дмитриевский, но он меня попросил поприветствовать.
Я хочу подчеркнуть, что оргкомитет в этом году очень плотно сотрудничал с программным комитетом. Впервые в истории этого форума решением оргкомитета в программный комитет были приглашены ведущие специалисты, ведущие эксперты, ученые России, которые имеют колоссальный многолетний опыт. И мне очень приятно констатировать, что одним из наших партнеров является Институт энергетических исследований Академии наук, также Институт энергетической стратегии и другие институты, Институт проблем нефти и газа. Институт, который возглавляет уважаемый Алексей Эмильевич Конторович.
То есть это был такой мощный мозговой штурм, который длился в течение нескольких месяцев. Для меня был удивительным и поразительным тот факт, что академики приезжали на этот программный комитет. И это были длительные, острые, горячие дискуссии. Поэтому я, во-первых, очень благодарен нашим коллегам. Во-вторых, я хочу сказать, что круглый стол, который мы сегодня проводим по инициативе Института энергетических исследований, это, наверное, впервые на нашем форуме попытка такого очень серьезного анализа, а как, собственно, прогнозируется развитие энергетики в мире и в России. Поскольку мы отдаем себе отчет, что прогноз – это исключительная, важная вещь.
В современном мире, в условиях ярко выраженной глобализации, столь много факторов, которые усложняют этот прогноз. Это и геополитика, это и социальная нестабильность, это и климатические факторы. Цунами и землетрясение в Японии – простой пример. Поэтому это настолько сложный процесс, что очень важно обменяться опытом, обменяться подходами. И попытаться найти какие-то базовые подходы, которые позволяли бы приблизиться к пониманию будущего. Как сказал один стратег, я не помню, кто, по-моему, американский, что прошлое – это то, что мы знаем, но не можем изменить. А будущее – это то, что мы не знаем, но на что мы можем влиять нашими решениями и участием. Так вот сегодня задача такая: с помощью науки, с помощью экспертного сообщества постараться как можно более тщательно и ответственно прогнозировать наше будущее. Поэтому я желаю вам от имени оргкомитета успешной работы. Я надеюсь, что эта работа будет полезной, для того чтобы наши итоговые материалы были представлены бизнесу и власти, и они принесли пользу в развитии международного сотрудничества. Спасибо.
А.А. Макаров. Спасибо большое. Приступаем к нашей работе. Тема «Методы прогнозирования развития энергетики» абсолютно нетривиальна, необычна для такого рода форумов, как топливно-энергетический комплекс России в 21 веке. Тем не менее, ситуация в мировой энергетике, действительно, на очередной, четвертой волне развития энергетики. Статистика ведется с 1860 года, были 3 больших волны. Третья закончилась в 2009 году, закончилась финансово-экономическим кризисом. Грядет четвертая волна. Но видение ее беспрецедентно неопределенно.
Прогнозы, которыми сейчас обеспечено мировое сообщество, это вилка приростов энергопотребления между 2010-м и 2030-м годом, различаются более чем вдвое. Это либо в сценариях, которые официально рассматривались еще год назад, энергопотребление мира прирастет за эти 20 лет на 43%. Либо, как сейчас рассматривается, год спустя, на 33%. Либо целевыми параметрами роста энергетики ставятся прирост от 2010-го до 2030-го года на 25%. Вы понимаете, что это совершенно разные энергетики?
В чем причина такой неопределенности? Одна из них связана, конечно, с социальными флуктуациями и, может быть, она наиболее серьезна. Но хочу обратить внимание, что впервые в истории, писаной истории мировой энергетики, мировое сообщество консолидировано, более или менее согласованно пытается управлять развитием энергетики в интересах устойчивого развития общества в целом. И вот это управление, как ни странно, вносит дополнительные флуктуации, дополнительные неопределенности. Мировое сообщество в стремлении к устойчивому развитию рассматривает как очень серьезные и целевые параметры, связанные с необычно высоким форсированием энергосбережения. Параметры, связанные с массовым, крупномасштабным освоением таких еще незрелых технологий, как солнечная энергетика и атомная энергетика в электроэнергетике. Или биотопливо и супераккумуляторы, крупные аккумуляторы на транспорте. Прогнозы будущего строятся через такие гипотезы, расширяя вилку возможного, вилку видимого возможного.
В этих условиях особенно важно создать современную методическую базу и инструментарий, для того чтобы видеть развитие энергетики и мира, и отдельных стран, и регионов в более или менее непротиворечивом виде. То есть этот инструментарий должен предостерегать, по меньшей мере, от несогласованности взглядов в будущем. Он, конечно, не может заменить то, что мы называем формирование сценариев, то есть возможные гипотезы, макрогипотезы развития человечества и связанные с этим развития энергетики. Но в рамках отдельно взятой гипотезы снять неопределенности, привносимые противоречивостью рассматриваемых решений, это в настоящее время уже посильная методическая задача.
Я очень рад, что нам удалось собрать на этот круглый стол представителей трех основных слоев этой работы по видению будущего, по прогнозированию развития энергетики. Первый слой – это те задачи, которые приходится решать на геополитическом уровне. Это задачи энергетической безопасности, коллективной энергетической безопасности, которые ставило и ставит перед собой Международное энергетическое агентство – первая международная организация, которая создала мощный инструмент и информационную базу для видения будущего. И мы сегодня услышим характеристику методологии, аппарата, инструмента, которым работает эта организация. Она не одна. Министерство энергетики США тоже ведет аналогичные работы весьма интенсивно и пользуется доверием энергетического сообщества.
Следующий слой – это инструментарий, разрабатываемый для формирования энергетической политики отдельных стран или групп стран, таких как Европейский Союз, Россия и страны СНГ и так далее. А также это тот же самый инструментарий для обеспечения сотрудничества, такого сотрудничества, как, например, диалог ЕС-Россия. Это специальный инструмент. И мы сегодня тоже увидим и российский взгляд на этот инструментарий, и сравнение тех средств, которыми решаются эти задачи, скажем, в Европейском Союзе и в России.
Третий уровень – это уровень крупных энергетических компаний. Уровень бизнеса, который шкурно, прошу прощения, заинтересован в том, чтобы более или менее достоверно видеть будущее. Но, во всяком случае, снижать или уметь считать риски, порождаемые этим будущим. И нам сегодня тоже доведется услышать соответствующие представления соответствующих средств, методов и так далее.
Мне кажется, что, несмотря на необычность для форума, такого круглого стола, он представит интерес. Благодарю вас за это вступительное слово.
Ну, и переходя к самой повестке, программе нашей работы, мы выслушаем сообщения, а вопросы и обсуждения сделаем в конце сессии. Я прошу Марка Барони, старшего экономиста-энергетика Международного энергетического агентства, представить свое сообщение «Методы прогнозирования развития мировой энергетики в МЭА».
Здесь организационный сбой. Я свое вступительное слово вынужден был делать без презентации, думая, что этого времени хватит для того, чтобы наладить аппаратуру.
Коллеги, мы сделаем, ради того, чтоб выделить 10 минут на технические работы, перестановку докладов, если вы не возражаете. Тогда доклад профессора Бушуева, генерального директора Института энергетической стратегии, «Долгосрочное видение развития мировой энергетики до 50-го года и место в ней России». Прошу Вас, Виталий Васильевич.
В.В. Бушуев. Спасибо. Женская аудитория обычно привыкла слушать ушами, а мужская – глазами. Поэтому мне придется больше обращаться, видимо, к женщинам. Поскольку показать картинки я в данный момент не имею возможности. Потом мою презентацию можно посмотреть на сайте института, а, может, и здесь удастся в конце ее показать.
Я хотел бы отметить то, что мировая энергетика сегодня находится на переломе. На переломе, связанном с тем, что мир к концу первого десятилетия прошлого века понял, что только за счет так называемой постиндустриальной, виртуальной экономики и постиндустриального развития дальше развиваться, к сожалению, мир не сможет. Поэтому начинается новая волна, мы её называем неоиндустриального развития, начиная с 2010 года. И она, как и все предыдущие волны, будет продолжаться порядка 35 – 40 лет.
К тому, что сегодня мы вступили на путь принципиально нового энергетического развития, есть 3 внешних обстоятельства. Первое – это финансово-экономический кризис 2008 – 2009 года, который саму энергетику не затронул. Но создал условия для последующего инвестиционного изменения политики в энергетике. Создал условия для того, чтоб продемонстрировать, что энергетика сегодня не самостоятельная отрасль, а энергетический рынок, является частью финансового рынка. И поэтому политика, которая осуществляется на финансовых рынках, она неизбежно отражается на нефтяных фьючерсах, на последующих газовых ценах и так далее. Это первое условие, не считаться с которым нельзя.
Второе условие заключается в том, что имевшие место в течение конца 2010-го года и начала 2011-го года так называемое противостояния стран-экспортеров и стран-импортеров (ну, это африканские события, в первую очередь) показали миру и подтвердили тезис, который американцы уже давно проповедуют. Что рассчитывать на глобальную энергетику, рассчитывать на поступление стратегически значимых ресурсов, нефти из этих неустойчивых районов в долгосрочном плане нельзя. Они еще 10 лет назад провозгласили, и Обама 2 дня назад еще более четко подчеркнул, что к 2015-му уже году (но я думаю, что это растянется до 2020-го года) они выйдут преимущественно на путь собственного энергетического обеспечения. Поэтому я бы сказал так грубо, извините, разговоры о глобальной энергетической безопасности после саммита большой восьмерки в Санкт-Петербурге, на которую было много надежд, они остались разговорами. Поэтому сегодня наряду с процессами глобализации доминирующими могут стать процессы регионализации. Дальше покажу на одном примере, что это такое.
И, наконец, третий вопрос, связанный с японскими событиями, поставил под сомнение возможность сиюминутной реанимации атомной энергетики. Она просматривалась. Просматривалась и в негласной стратегии Европейского Союза. Потому что только возобновляемой энергетикой решить проблемы индустриального энергообеспечения невозможно. Поэтому возникает новый вопрос: а что последует за этими событиями? Если атомная энергетика отойдет в тень на некоторое время, что будет дальше?
Это, я уже говорил, что мы вступаем на путь неоиндустриального развития. Для каждого из этих этапов есть доминирующий энергоноситель.
Хочу обратить ваше внимание, что энергетику нельзя рассматривать как самодовлеющую, самостоятельную отрасль. Это есть геополитика в первую очередь, это есть инфраструктура и это есть бизнес. Поэтому очень важно знать и понимать, какие доминируют тенденции по части каждой из этих составляющих, каждой из этих ролей энергетики.
Приоритеты мирового энергетического развития стандартны, они достаточно известны. Это энергетическая безопасность, только мы ее уже не называем глобальная, а просто энергетическая безопасность. Энергетическая эффективность. На третьем месте – экологическая безопасность, но я бы подчеркнул и экологическая эффективность, потому что многие решения принимаются, и будут приниматься не в виде ограничений на развитие энергетики, экологических ограничений, а именно по экологическим критериям. Ну и, наконец, устойчивое развитие.
Что касается энергетической безопасности, то тут есть 3 составляющих - тезис мирового энергетического совета: ресурсная достаточность, экономическая доступность и технологическая допустимость. Разговоры о том, что исчезнут или будут в дефиците энергетические ресурсы, это разговоры несостоятельные, мягко говоря. Общество всегда найдет способы обеспечить ресурсами более дорогими, более тяжелыми, другими, но, по крайней мере, обеспечить ресурсную достаточность в мире.
Второе – экономическая доступность. Да, это есть проблема. Проблема, о которой я в двух словах сейчас скажу. И технологическая допустимость, которая позволяет сегодня утверждать, что необходимы качественные новые скачки в технологии.
Я бы хотел просто заострить ваше внимание, что понятие энергоэффективность, широко распространенное не имеет под собой строгого обоснования. Во-первых, некоторые считают, что эффективность – это не ВВП по отношению к запасам, к используемым энергетическим ресурсам. Потому что по этому показателю на самое первое место выходят такие страны, как Бангладеш, Намибия и так далее. Вряд ли это примеры для мирового подражания. Во-вторых, иногда под энергоэффективностью понимается отношение, то, что я имею по отношению к моему желаемому или так называемый (ООН проповедует) коэффициент счастья. На первое место выходит Индия или страны Африки, которые мало что хотят, но кое-что имеют. Поэтому говорить об эффективности, я бы сказал, достаточно непросто. Поэтому терминологически это факт важный, значимый, но пока мы не знаем ему точного определения.
Ну, экология, я уже говорил, что триада экология – энергетика – экономика неразрывно составляют одно целое и принимать решения могут по-другому. Я еще раз хочу подчеркнуть нашу точку зрения. Мы рассматриваем экологию не как охрану окружающей среды, а как некий самостоятельный фактор развития, который определяется гармонизацией отношений человека, природы и общества.
Что касается устойчивого развития, я хотел бы здесь обратить внимание, что помимо традиционно экономических и экологических измерений, появляется социальное измерение для энергетики. Энергетика все более и более становится социотехнической, социогуманитарно направленной системой. Не считаться с этим нельзя.
Новый вопрос, который пока остается за кадром, но я хотел бы просто обратить ваше внимание. Завтра вода как энергетический ресурс станет очень важной проблемой мирового энергетического развития. Вода – это не только питьевой ресурс, и не только гидроэнергетика. Вода – это и технический ресурс. Даже пример сегодня – атомные проблемы в Японии. Нельзя заливать реакторы морской водой, надо заливать пресной водой. Поэтому проблема воды становится очень важной. Вода, в будущем структурный потенциал, то есть запасенная энергия.
Вторая проблема, которую мы используем в рамках нашего принципиального методического подхода, это проблема цикличности. Весь мир переживал циклы порядка сорока лет. Следующую картинку. Помимо цикла сорока лет существует 10-ти, 12-тилетние циклы, которые связаны в основном с так называемой солнечной активностью, тоже 10-ти, 12-тилетние циклы. Поэтому многие процессы, имеющие природное происхождение, проявляются, в том числе, в энергетическом факторе, и в том числе на энергетических рынках.
Ну и, наконец, я хочу подойти к методологии прогноза, которую мы использовали при формировании наших взглядов на энергетику 2050-го года. Приоритеты, мировые тренды и так далее, они здесь в данном случае все на качественном уровне разработаны нами, а инструментарий мы используем вместе с иркутянами, ту модель в мировой энергетике, которая дает количественный результат.
Мы исходим из того, что 2010 год начинается, до 2030 года это будут слабо проявляющиеся тренды мирового энергетического развития. Но после 2030 года – точка невозврата, мы рассматриваем 3 качественно отличающихся сценария. Сценарий инерционный, когда все продолжается, как оно есть. Сценарий стагнационный, в основном экологически сориентированный. И сценарий инновационного развития. Ключевые характеристики этих сценариев здесь приведены. Я не буду о них подробно рассказывать. По ходу дела в оставшиеся 7 минут я попытаюсь на них акцентировать.
Какие бы сценарии мы не рассматривали, до 2030-го года мы не находим большого разногласия в темпах развития экономики и, следовательно, в объемах развития экономики и, соответственно, энергопотребления.
Но вот деля мир на 2 части, на страны индустриально развитые и страны развивающегося мира, они имеют совершенно различные тренды. Поэтому средняя больничная температура, то есть средние темпы развития энергетики и экономики в мире мало, о чем говорят. А сдвиг энергетики в развивающиеся страны определяет качественно другую картину.
Поэтому первый сценарий – инерционно-катастрофический. Его главная, на наш взгляд, опасность, главный тренд – это замена глобализации на регионализацию при растущем спросе. То есть ориентация все большая на местные энергетические ресурсы.
Достаточно понятно, что из той узкой зоны, где сегодня сосредоточены углеводороды, газ и нефть, в первую очередь традиционные, ориентироваться, что весь мир будет питаться за счет этой точки производства добычи, это трудно. Жизнь показала, что это уже не так.
Сдвиг трендов в разные страны ориентируется на то, что появляется все больше спрос на местные ресурсы, на нетрадиционные ресурсы газа, на возобновляемую энергетику в Европе. Я думаю, что уголь в своих различных модификациях будет получать права гражданства в Китае в частности. И это приведет к некой другой структуре мирового энергетического баланса. Более того, в этих прогнозах, мы не подгоняли, но так получается, что за 2030-м годом снижаются межстрановые или межрегиональные перетоки, в частности, - нефти. По газу этого не заметно, а по нефти это заметно.
Говоря о цене, можно сказать, что эти 2 пересекающиеся кривые говорят о том, что растут издержки на производство, нефти в первую очередь, да и всех энергоносителей, и то, что общество готово будет платить за эти традиционные энергоресурсы, где-то уже на уровне 2050 года, а, может быть, и раньше, они пересекаются. Поэтому тот самый энергетический бизнес, нефтяной бизнес в первую очередь, который сегодня является самым важным, самым значимым, самым активным, скорее всего, он уступит приоритет другим отраслям энергетики и другим отраслям вообще.
Что говорить о ценах. Понятно, что не фундаментальные факторы, не факторы спроса и предложения, а факторы экономического развития, факторы ожидания, в том числе геополитические, они будут являться факторами, определяющими цену на мировых рынках. Я могу сказать, что сегодня цена диктуется не производителями. Цена диктуется потребителями. До тех пор, пока им выгодны высокие цены с точки зрения поддержания собственных источников, собственной добычи, они будут это стимулировать. Как только в прошлые годы, в 2009-м году, в конце 2008-го года им зашкалило за 150 долларов, американский конгресс принял необходимые, даже я бы сказал так, политические не решения, а просто запросы, которые резко сбросили этот финансовый пузырь. То же самое происходит и сегодня - надувается финансовый пузырь. И если он дойдет до уровня 120 – 150, то, я думаю, последуют действия со стороны потребителей, и очередной финансовый пузырь прекратит свое существование.
Вот эта цена, прогноз цен, при котором мы должны учитывать волатильность. Это результат сегодняшнего прогноза. Я могу здесь просто сопоставить то, что мы прогнозировали в 2006 году, то, что мы уточняли в течение 2008 – 2009 года и то, что мы имеем на сегодня, они достаточно близки. Поэтому волатильность, цикличность развития цен на мировых рынках неизбежна.
Стабилизационный сценарий ориентирован на экологию. Это я уже говорил, что совершенно некорректно сравнивать показатели электроэффективности, особенно и энергоэффективности разных стран. В одних группах находятся страны индустриально развитые и совершенно не развитые. Поэтому, повторяю, к этому вопросу еще надо отнестись внимательно.
Тем не менее, по традиционному показателю, сопоставляя страны-экспортеры и страны-импортеры, к сожалению, мы видим, что соседние страны, одни, которые поставляют, другие, которые потребляют ресурсы, отличаются по уровню энергоэффективности на порядок. Ясно, что это не может стимулировать или сохранить ту ситуацию, которую мы имеем сегодня. И это в какой-то мере явилось причиной тех всплесков, которые выразились в ливийских событиях.
Инновационный сценарий. Я бы сказал так, базируется он на закате нефтяного бизнеса и на росте электромобилей. Да, это дискуссионный, спорный вопрос. Но 2 года назад, когда мы об этом впервые сказали, над нами посмеивались. Сегодня, если уже президент Соединенных Штатов говорит о том, что это ключевое направление развития американской промышленности, то нельзя с этим не считаться.
В результате получается, ключевые тренды в нефтяной отрасли, в инновационном сценарии они резко снижаются. А в инерционном они продолжают наращиваться. Что касается газа. По ценам я здесь уже говорил, что цикличность сохранится, может быть, в меньшей степени. Что касается газа, здесь ситуация будет более спокойна. Потому что спрос на газ никуда не денется, особенно когда нет других источников, кроме газовой энергетики.
Ключевая роль связана с электроэнергетикой, где будут доминировать, мы условно это назвали возобновляемые источники. Но это не те ветряки и фотовольтаика, которые сегодня есть. Это новые источники энергии. Какими они будут за 2030 годом? Пока мы не готовы ответить на этот вопрос. Но эта проблема, безусловно, значимая и важная. Ей придется уделить внимание. Это новые источники.
Опережающий рост так называемых возобновляемых или новых источников энергии будет повсеместно. Это третий тренд, вытекающий из последних событий. Это следующая смена доминирующих источников энергии, она неизбежно произойдет.
Для России это, конечно, путь перехода от ресурсно-сырьевого к ресурсно-инновационному развитию. Об этом Анатолий Николаевич Дмитриевский говорил и говорить будет. То есть за счет заказов ТЭК мы можем нашу промышленность сориентировать на инновационный путь развития.
Что касается российских прогнозов. Нефть в России только в инерционном сценарии, она будет красным, стабилизироваться и даже расти. И расти будет экспорт. Во всех остальных сценариях добыча нефти в России будет снижаться. По газу мы будем иметь нарастающий тренд во всех сценариях.
Что касается электроэнергетики, сценарий количественно отличается. Но качественно растущий тренд неизбежен во всех сценариях развития электроэнергетики.
Это – структура электроэнергетики России, ожидаемая структура. То, к чему мы не готовы сегодня, это переход от торговли сырьем к торговле технологиями.
И, наконец, последнее. Это тренды и требования к России. Все эти тренды создают для России чрезвычайно опасные условия. Да, на короткий отрезок времени Россия от всех мировых вызовов, от всей мировой ситуации только выигрывает за счет того, что пока мировая энергетика не перестроилась, она будет сориентирована на импорт российских энергоресурсов: нефти и газа. Но по большому счету такая ориентация не долгосрочна. И, по крайней мере, за 2020-м годом, безусловно, она сменится на процессы локализации, регионализации. И российские экспортные ресурсы могут оказаться невостребованными. Эта проблема опасная, эта проблема вызывает необходимость по-иному подойти к формированию и собственной энергетической стратегии России, что мы сейчас пытаемся заложить в рамках будущей предстоящей работы по стратегии 2050 года. Спасибо.
А.А. Макаров. Большое спасибо, Виталий Васильевич. Ну, вопросы у нас все-таки будут в конце. Очень интересное и будоражащее выступление. Много постановок, которые требуют разностороннего обсуждения и выяснения посылок. И тем интереснее все это.
Реплика. И споров.
А.А. Макаров. Да, и споров. Господин Барони, пожалуйста.
М. Барони. (Говорит по-английски).
А.А. Макаров. Наш следующий доклад – это Татьяна Алексеевна Митрова, Институт энергетических исследований «Прогнозирование развития мировой энергетики до 30-го года. Методологии и практическое применение».
Т.А. Митрова. Спасибо большое. Прежде всего, я хотела поблагодарить организаторов конференции, организаторов этого круглого стола. Институт энергетических исследований активно участвовал в самой идеологии этого мероприятия. И, честно говоря, я очень приятно удивлена тем, что, кажется, стоило устраивать пленарную сессию, а не маленький круглый стол, потому что мест не хватает, дотаскивают стулья. В общем, интерес к самой тематике оказался очень большим, что говорит о своевременности ее обсуждения. И поскольку круглый стол этот устроен, с одной стороны, с участием Академического института энергетических исследований, с другой стороны, при поддержке Объединения по экономике, энергетике, энергетической политики, это отделение Международной ассоциации экономики энергетики, которое было создано в декабре прошлого года, российский филиал. Идея создания которого, именно в обсуждении методологии, в повышении профессионального уровня всего нашего экспертного сообщества. И не в том, чтобы фокусироваться только на каких-то текущих событиях, сколько в том, чтобы разрабатывать сами методы, подходы, чтобы это были действительно серьезные работы, а не какие-то краткосрочные спекуляции.
Поэтому я хотела в первую очередь сосредоточиться именно на вопросах методологических. И первый вопрос, который возникает при обсуждении этой тематики, а зачем вообще нужны прогнозы? Чем мы тут занимаемся, тратим свое и ваше время?
Вот эта картинка, хрустальный шар, временами мы именно так себя и чувствуем. Но надо учитывать очень важную вещь. Прогноз – это не предсказание. Никто из нас не предсказывает, как будет развиваться мировая энергетика. Это четко хочется оговорить. Это некое сужение диапазона неопределенности и анализ альтернатив, что будет, если. Как будет выглядеть мир, если мы захотим стабилизировать выброс и снизить выброс СО2? И во сколько нам это обойдется, и достижимо ли это вообще? Как будет выглядеть мир, если мы захотим сделать упор на возобновляемые источники? Во сколько нам это обойдется, можем ли мы этого достичь в принципе? То есть это, скорее, такие упражнения, которые показывают возможные границы развития, чем непосредственно тренд. Я думаю, что никто из специалистов не возьмется точно утверждать, что цена на нефть через 20 лет будет на таком-то уровне, или что потребление газа к 2020-му году составит точно такую величину.
Прогнозы, понятное дело, бывают различного характера. Есть краткосрочные, текущие. Это то, чем в основном занимаются компании в первую очередь в своей деятельности, им это необходимо для принятия конкретных текущих решений. Инвестиционные аналитики. Среднесрочные, на 2 – 5 лет, долгосрочные. Я буду говорить о долгосрочных прогнозах на 10 – 20 лет. То есть это срок окупаемости большинства инвестиционных проектов. Есть сверхдолгосрочные. Вот наш коллега, господин Бушуев, говорил как раз про них. То есть более 30 лет – это уже такие фундаментальные сдвиги, именно то, что он рассказывал: социальные, экономические, геополитические. Это немножко другой тип прогнозов. Вот я хотела оговорить, что я говорю просто о долгосрочных.
И вопрос, который тоже периодически возникает: нужен ли России свой долгосрочный прогноз мировой энергетики и зачем он нужен? Мы долго варились в этом вопросе, обсуждали эту тематику. И, в конце концов, решились, все-таки сделали. Мы долго развивали этот модельный комплекс, весь инструментарий. Инструментарий подробно описан в такой брошюре, это весь инструментарий Института энергетических исследований. Сколько-то экземпляров мы можем раздать. Все это есть на сайте нашего института, можно просто скачать. Если кому-то вдруг не хватило, извините, пожалуйста. Просто не рассчитывали, честно говоря, на такой наплыв интересующихся.
И второе – это, собственно, сам прогноз, который выполнен на этом инструментарии, перспективы развития мировой энергетики до 2030 года. Как мы уже шутили с коллегами из Международного энергетического агентства, мы покусились на их поле деятельности. Но на самом деле это не вопрос, чтобы доказать, что мы тоже что-то можем. Задача совсем другая. Задача – посмотреть с фокусом на российские интересы, с фокусом на наше представление о нашем собственном развитии. И главное, с более мощной детализацией по регионам. Когда будете, я надеюсь, просматривать эту презентацию, становится видно, насколько отличается развитие и сами тренды в разных регионах. То есть, нет средней температуры по больнице. Каждый регион должен рассматриваться отдельно. И с этой точки зрения СНГ, вообще постсоветское пространство, Россия и страны СНГ принципиально отличаются от остальных регионов мира. И на самом деле всегда очень удручает то, что международные организации в принципе как такую региональную область не выделяют это в прогнозах. То есть даже найти международный прогноз по СНГ невозможно, если кто-то попробует.
Ну и, кроме того, мы постарались максимально прозрачными, открытыми и доступными сделать все предпосылки прогнозов. Потому что то, что я хочу сейчас показать, следующие слайды, это то, что когда мы говорим о прогнозировании, надо помнить, что дьявол, он в деталях. Все наши предпосылки, все наши предположения, они на самом деле позволяют осуществлять любого рода манипуляции с конечными результатами.
Ну, наверное, самая чувствительная тема – это прогнозы цен на нефть. Кому это выгодно и зачем это нужно, давайте оставим за кадром. Но я думаю, что этот график довольно хорошо показывает. Красное – это тренд исторического движения, среднегодовые цены нефти; зеленый – это те цены, которые мы посчитали по реальному балансу спроса и предложения, мы их назвали эффективными ценами. То есть это то, что получалось бы, если бы цена формировалась только на основе фундаментальных факторов.
А вот эти линии, которые идут, пунктирные и с точечками, это прогнозы Международного энергетического агентства, это прогнозы ОРЕС. И как вы видите, каждый раз продлевается текущая траектория, и каждый раз сохраняется этот разрыв между фундаментальными факторами и тем, что мы в данный момент имеем на рынке. Рынок чрезвычайно сильно доминирует в умах. И когда цена начинает расти, все тут же начинают говорить о том, что это будет навсегда. Когда цена падает, в общем, аналогичная ситуация.
Методологический вопрос чрезвычайно сложный. Ответа на него у нас нет. Мы сейчас работаем над вот этой глобальной нефтяной моделью. Чрезвычайно сложный вопрос исходной информации. В первую очередь информации по удельным затратам на добычу. Честно говоря, в газе всегда очень сложно найти эти данные. В нефти это оказалось гораздо сложнее. То есть это предельно закрытая информация. Если учесть еще инфляцию затрат, которую мы наблюдали в последние годы, все эти оценки сейчас очень-очень расплывчаты.
Затем, еще одно прекрасное такое поле для различных маневров, спекуляций и неопределенностей – это предположения о темпах экономического роста. Какой ВВП мы закладываем в прогноз по отдельным странам и регионам? Просто для сравнения здесь показан прогноз потребления первичной энергии и угля в Китае на 2030 год. Зелененький – это тот прогноз, который сделали мы. Синенький – это темпы роста экономики Китая, 6,7% в год до 2030 года. А синий – это прогноз, который сделал МЭА при чуть более низких (на 1%) средних годовых темпах роста Китая. Казалось бы, этот 1% роста ВВП в среднем до 2030 года, что он может дать? А если посмотреть в абсолютных объемах, что у нас получается, какое различие по первичному энергопотреблению, что наша оценка превышает оценку Международного энергетического агентства на объем суммарного первичного энергопотребления Италии, Великобритании и Франции. То есть вот цена вопроса – 1% ВВП Китая. Эта же разница, дельта между двумя прогнозами, это суммарное потребление угля Европа, СНГ, Южная и Латинская Америки на 2030 год. То есть, даже один процентный пункт уже дает серьезные различия. На самом деле, столь долгосрочные прогнозы ВВП практически не делаются. Тот же МВФ, Всемирный банк, они дают прогнозы до 2015 года. Более долгосрочные прогнозы либо закрыты, делаются специализированными организациями, либо не делаются вовсе. То есть здесь очень серьезное поле для неопределенности, которое методологически хотелось как-то сузить.
Следующий очень спорный вопрос из предпосылок – это предположение о численности населения. Например, у нас перед глазами все время то расхождение, которое идет в предположениях о численности населения России. ООНовский прогноз к 2030 году – 120 миллионов человек. Наш официальный российский прогноз – около 140 миллионов человек. Если мы берем все остальные параметры точно такие же, просто меняем численность населения, то разница в электропотреблении равноценна выработке всех действующих на данный момент атомных электростанций России. Вот, опять же, цена вопроса.
Дальше очень серьезная проблема, которую как раз коллеги из Международного энергетического агентства затронули. И действительно, они показывали на примере Китая, и я тоже не могла этот пример обойти, это вопрос анализа технологий в потреблении и потенциала снижения энергоемкости. Если говорить об энергопотреблении, мы составили такой график, который показывает некий тренд. То есть богатые развитые страны с большим душевым энергопотреблением, как Соединенные Штаты, например, находятся в этой части графика. Страны, которые тут упоминались, по-моему, Мозамбик или Уганда, у них вроде бы показатель энергоемкости очень хороший. Но нет хорошей жизни от нищеты, отсутствия промышленного потребления, вообще энергетической бедности цветущей. И здесь, конечно, есть свои закономерности. Безусловно, нельзя подходить с единым лекалом ко всем странам. Все зависит от того, на какой стадии своего развития вот этой кривой энергоемкости находится страна в данный момент. И более того, даже не просто страновой анализ, а посекторальный анализ необходим. Пример потребления жидкого топлива в Китае в транспортном секторе, он очень хорошо это иллюстрирует.
Здесь на рисунке показано душевое потребление нефтепродуктов в зависимости от душевого ВВП. Вот здесь находятся Соединенные Штаты, ЕС и развитые страны Азии. Китай находится вот здесь. И действительно, от того, как Марк показывал, пойдет ли душевое потребление автомобилизации китайского населения по этой траектории, или все-таки это будет некое повторение западного пути, западного образа жизни, объемы мирового потребления нефти меняются просто радикальным образом. И, соответственно, предположения о ценах на нефть плывут очень сильно.
Более того, энергоемкость, как и темпы роста ВВП, это тоже идеальное место для различных маневров и манипуляций. Здесь даны 3 прогноза потребления первичной энергии США на 2030 год при не очень сильных различиях в их энергоемкости, их ВВП, на самом деле, как видите на рисунке, там, в подписи. То есть там изменение буквально во втором знаке, оно равноценно всему потреблению первичной энергии в Латинской Америке, например, кроме Бразилии. В большинстве прогнозов эти энергоемкости даже не показываются. То есть дают обычно ВВП и энергопотребление. Эта энергоемкость остается за кадром. Притом, что понимаете, влияние на результаты прогноза просто колоссальное.
Ну и, конечно, как я уже говорила, самая закрытая часть – это удельные затраты, удельные затраты на добычу, удельные затраты на производство, предположим, СПГ, на производство нефтепродуктов. Вы понимаете, что здесь на самом деле ситуация не только из-за коммерческой тайны и того, что компании это всячески стараются закрыть. Но из-за того, что эти удельные затраты меняются с огромной скоростью. То есть, например, тот скачок удельных капитальных затрат на заводы по производству СПГ, который произошел с 2004 по 2007 год и, предположим, удвоение сметы по Сахалину-2, это не злой умысел. Это действительно то, что случилось на рынке. Эта инфляция затрат колоссальная. Это можно сказать и про трубопроводы. Последняя история – двукратное удорожание «Набукко». Он и длиннее стал, но все равно в первую очередь это удорожание связано с тем, что просто переоценена стоимость стали, стоимость труб, компрессорных станций и так далее.
И это же можно применить не только к добыче и транспортировке углеводородов. Это же касается и различных видов генерации. Сколько источников – столько и мнений относительно этих удельных затрат для разных типов генераций, для разных типов станций. И оценка дополнительных системных эффектов, которая вообще обычно остается за кадром. Например, то, что мой коллега на прошлой сессии говорил, Вячеслав Кулагин, влияние биотоплива на рынок продовольствия. Или влияние, предположим, электромобилей, производства и возобновляемых источников в электрогенерации на устойчивость электросетей. То есть системные эффекты, влияние которых на экономику, на энергетику не учитывается в прогнозировании в принципе никаким образом.
И, конечно, самый сложно формализуемый фактор, который вообще всегда остается сферой наибольшей неопределенности – это влияние энергетической политики отдельных стран. Это касается и экологической политики, регулирование СО2, политики в отношении возобновляемых источников, атомной энергетики; доступности в принципе таких объемов инвестиций. То есть, например, нам крайне интересно было бы, и мы ставим себе это как следующую цель, посчитать, в какой процент ВВП обойдется Европе субсидирование такого количества возобновляемых источников, которые они себе ставят как стратегические цели.
К вопросу о возобновляемых источниках. Наиболее, наверное, горячая тема в энергополитике, в отношениях между Россией и ЕС. Мы спрогнозировали, что у ЕС не получается выполнение цели 20-20-20. То есть, 20% доля возобновляемых источников к 2020 году никак не выходит. Но если предположить, что это получилось какими-то волюнтаристскими мерами, то разница в потреблении газа равносильна потреблению газа в четырех странах: Польше, Венгрии, Румынии и Чехии. Вот цена вопроса: нужен им будет газ в рамках Евросоюза или не нужен? То есть влияние энергополитики действительно чрезвычайно велико.
И для того, чтобы отвечать на подобные вопросы, чтобы проигрывать различные варианты, говорить, «что будет, если», мы сфокусировались сейчас как раз на разработке развития этого модельного комплекса. Время кончается, я подробно о нем рассказывать не буду. Повторюсь, все описание есть в этой брошюре. То есть это общий институтский комплекс-сканер. Блок прогнозирования мировой энергетики – это один из его модельных блоков. Есть очень много вопросов, которые еще предстоит решить. Много модулей, которые нам еще только предстоит разработать. Здесь нам крайне полезно было бы взаимодействие с Международным энергетическим агентством, с другими организациями. Под эти модели, кроме того, существует достаточно разветвленная система сбора и обработки информации. Потому что понятно, что сама модель ни на какой вопрос не ответит. Тут необходим очень серьезный анализ многосторонней и энергетической политики, патентов и так далее. Вот сама наша методология на самом деле очень похожа на ту схему, которую показывал Марк. Я тоже на этом сильно задерживаться не буду.
Особенно тщательно мы разработали модель мирового рынка газа, поскольку газ – это наше все. В ней мы смотрим и прогнозы добычи, потребления, цены, межстрановые потоки, спотовые цены, цены по долгосрочным контрактам. Достаточно детально. Все результаты представлены в этом прогнозе.
От организаторов была просьба показать, как практически можно применить эти прогнозы, кроме таких кабинетных обсуждений. Мы просто прогнали на этом комплексе последние события, то, что произошло на Ближнем Востоке, то, что произошло в Японии. И вот, например, изменения на газовом рынке Японии до аварии и после аварии, то есть понятно, что политика Японии в сфере атомной энергетики меняется, должна будет измениться, тут уже вариантов нет. Часть атомных энергоблоков не будет восстановлена объективно. Потребление газа в стране увеличится на 23 миллиарда кубометров. Это рыночная ниша, которая может быть заполнена. Она может быть заполнена различными производителями. В любом случае, это оказывает влияние на спотовые цены на газ во всех регионах, в первую очередь в тихоокеанском бассейне и в бассейне Атлантического океана. Спотовые цены на газ на европейском рынке, мы спрогнозировали немедленный их рост на 10-15%. В сочетании с ближневосточным фактором – это рост на 30-40%. То есть, есть от нас польза и практическая. Это можно использовать при принятии решений, при планировании действий компании.
И, в заключение, хочу сказать, что сформировались уже все предпосылки для развития российской методологии прогнозирования энергетики. Российской не потому, что мы хотим отделиться от всего остального мира. А потому, что мы хотим использовать все те наработки, которые были созданы, начиная с 50-х годов прошлого века в отечественной науке. Все-таки модели у нас всегда были очень мощные.
Существует целый ряд проблем, который требует очень тщательной методологической проработки, обсуждения. И в этом смысле экспертное сообщество мы всячески приветствуем, приглашаем к обсуждению на различных площадках. Осенью, в конце сентября, у нас будет специальная конференция, объединение по экономике, энергетике и энергетической политике. Тоже по методологическим вопросам прогнозирования приглашаем вас всех. Мы открыты для сотрудничества, для обсуждения. Приглашаем всех к участию.
И, в общем, пока единственная ложка дегтя во всей этой медовой бочке, это то, что, к сожалению, мы не видим никакого запроса со стороны государства на подобные разработки. То есть пока мы все это делаем исключительно по собственной инициативе. И даже в общем донести до того пользователя, которому это, наверное, было бы наиболее полезно, пока не можем. Но надеемся, что подобные мероприятия, может быть, помогут решению этой проблемы. Спасибо.
А.А. Макаров. Спасибо, Татьяна Алексеевна. Мы завершили первую часть нашего круглого стола, посвященной проблемам мировой энергетики. Далее у нас страновые проблемы, методы прогнозирования развития энергетики стран. Сделаем это после кофе-брейка.
***
А.А. Макаров. У нас сейчас доклад заведующего отделом Института энергетических исследований Фёдора Веселова. «Методы прогнозирования и модельный комплекс прогнозирования развития российской энергетики». Прошу вас, Фёдор Вадимович!
Ф.В. Веселов. Спасибо большое! Я посмотрел сегодня программу нашего круглого стола, она очень хорошо составлена, здесь и до этого, и далее у нас чередуются доклады прогнозов и методов. Это, наверное, очень правильно, потому, чтобы не прийти в замешательство от вороха цифр, которые выкидывают докладчики по прогнозам уже конкретным, и не заскучать очень сильно, когда доклад за докладом следуют очень умные рассуждения про модели, методы и т.д.
Но вот сейчас я попытаюсь немножечко поговорить о той модельной базе, которую мы используем в институте для разработки прогнозов развития энергетики России, рассматривая энергетику России как важную часть и национальной экономики, и как важный компонент мировых энергетических рынков. Причём, как Татьяна Митрова говорила, центральным фокусом наших исследований являются прогнозы развития на долгосрочную перспективу и сверхдолгосрочную перспективу.
Есть три вещи, важнейшие, с нашей точки зрения, для того, чтобы обеспечить комплексную обоснованность тех количественных оценок, которые в результате получаются.
Первая – это, естественно, мощное и уникальное информационное обеспечение. То есть любая модель должна быть не то что окружена – она должна быть погружена в информационное поле, полностью пропитывающее вот этот вот математический аппарат. И только в этом случае, обладая постоянно актуальными данными по экономике, по отраслям ТЭК, по отдельным энергообъектам, по компаниям, безусловно, по рынкам, – только в этом случае можно всегда быть наготове и дать обоснованный ответ на любой вопрос, который возникает в рамках стратегического планирования.
Второе – это то, что масштаб прогнозов в энергетике и сложность такова, что нельзя их сделать в одной модели. Это всегда комплекс моделей. А когда мы используем несколько инструментов, всегда возникает необходимая задача согласования этих инструментов, их объединения, интеграции в единый, логически выверенный алгоритм прогноза.
И третье – жизнь постоянно меняется, и система прогнозирования должна быть гибкой и оперативно адаптироваться под любые возникающие задачи о будущем.
Основное содержание, описание модельного комплекса более подробно представлено в той брошюре, которую Татьяна сегодня показывала. У многих на руках она уже есть, либо она доступна на нашем сайте. Но структурно состав задач, которые мы охватываем в рамках формирования прогноза, представлены на этом слайде. И здесь действительно важны разные уровни согласования между задачами, решаемыми в этом поле прогнозном.
Первый уровень – это согласование прогнозов развития ТЭК и экономики. То есть согласование на уровне экономики, которое делается через систему межотраслевых и межпродуктовых балансов.
Второй уровень. Традиционное согласование на самом деле прогнозов развития отдельных отраслей и энергетики в целом в рамках топливно-энергетических балансов страны и отдельных регионов.
Третий уровень согласования – это действительно очень важный, по нашему мнению, уровень, – это согласование внутри каждой отрасли энергетики параметров производственных, инвестиционных программ с условиями финансовой устойчивости отраслей и отдельных энергетических компаний. То есть совместный анализ и производственных, и финансовых балансов по каждой отрасли энергетики.
И четвёртый уровень согласования. Он четвёртый просто по хронологии разработки создания этой системы прогнозирования, не по важности. Это уровень согласования на глобальном уровне глобальных прогнозов, прогнозов развития мировых рынков энергетических с прогнозами развития энергетики России. Это тот уровень, о котором сегодня более подробно рассказывала Татьяна Митрова.
Она мне облегчила задачу, я буду меньше говорить о той системе прогнозирования мировой энергетики, которая сейчас активно формируется в рамках института как составная часть всего прогнозного информационно-модельного комплекса. Единственное, что хотелось сказать, о том, что, конечно, здесь, как и везде, выделяются две составные части. Первая часть связана с информационным оснащением этой системы. Вторая часть, собственно, функциональная разработка отдельных модельных блоков по производству и потреблению энергетических ресурсов.
Здесь важно, что эта система достаточно сильно детализируется по территории мира, с выделением макрорегионов и крупных стран. И в настоящее время наиболее актуальным является то, что в рамках этой системы прогнозов мировой энергетики разработана достаточно детальная модель мирового рынка газа, которая позволяет оценивать и конкуренцию межтопливную, и конкуренцию сетевого и сжиженного газа, рассматривать вопросы взаимодействия спотовых и долгосрочных рынков на достаточно детальной мировой сети добычи, потребления и маршрутов транспортировки газа.
И второй акцент – это то, чего нет, но вот-вот начнёт реализовываться, – это увязывание через топливно-энергетический баланс исследований технологических аспектов и производства, и потребления энергоресурсов в мире. Мы пока возлагаем надежды, что эту задачу можно будет начать реализовывать в рамках модельного комплекса NEMS. Этот институт вошёл в состав участников одной из программ Международного энергетического агентства по системному исследованию энергетических технологий. И вот в рамках этого партнёрства мы надеемся использовать возможности этого модельного инструмента для решения нашей задачи.
Переходя к прогнозу энергетики России, для нас уже давно достаточно очевидным является то, что прогноз развития энергетики невозможно строить без подробного прогноза развития экономики страны. Как минимум, это нужно для трёх вещей. Первое – это обоснование динамики платёжеспособного спроса на топливно-энергетические ресурсы, который, конечно, формирует целевые установки для развития всех отраслей ТЭК. Но не только спрос. Это и пределы по ценовой политике, предельные объёмы инвестиционной нагрузки, в долгосрочной перспективе и экологические ограничения к развитию энергетики. И третье – это обратная реакция экономики на возможный сценарий развития ТЭК, то есть насколько те или иные стратегии отраслей и, может быть, даже реализация крупных инвестиционных проектов энергетики повлияет на тренд развития экономики страны и регионов.
Для этого создан специальный модельный инструментарий, который обеспечивает на уровне экономики страны совместный анализ материальных и финансовых балансов по основным видам продукции, товаров и услуг и основным отраслям. В том числе, с подробным рассмотрением отраслей энергетики и видов топлива энергии.
И второе – этот прогноз, полученный на уровне страновом, детализируется дальше специальным набором модельных инструментов на регионы вплоть до каждого субъекта Российской Федерации. И здесь идёт очень важная работа стыковки видения сверху вниз с совмещением нижнего уровня снизу вверх через точечный учёт крупных инвестиционных проектов, которые реализуются, намечены или реализуются в регионах страны. И это нам позволяет говорить не просто о темпах роста и объёмах роста ВВП, но и о количественной структуре этого ВВП, как в разрезе видов деятельности отраслей, так и в разрезе регионов.
Как я сказал, сценарий развития экономики, детализированный до достаточно большого набора показателей, является главной основой для прогноза энергопотребления и по секторам экономики, и по регионам страны. К этому же процессу постоянно актуализируется специальная информационная база по отчётным энергоёмкостям, по видам экономической деятельности в домашнем хозяйстве, опять же, в региональном разрезе. И здесь же опять учитывается влияние инвестиционных проектов, но уже не в смысле экономики, а в смысле объёмов энергопотребления.
И это, в свою очередь, позволяет говорить о количественном прогнозе энергопотребления в целом по отдельным видам топливно-энергетических ресурсов в разрезе и секторов экономики, и в разрезе страны, федеральных округов, субъектов Российской Федерации. С учётом, естественно, факторов энергосбережения разной природы: и организационных, технологических, изменений в продуктовой структуре, и т.д., и т.д.
Следующий пласт прогнозов очень важный – это от экономики через спрос мы спускаемся в отдельные отрасли энергетики. И здесь два важных момента.
Первый момент состоит в том, что в каждой отрасли прогноз её развития выполняется как совместный прогноз показателей объёмных, производственных, инвестиционных программ с финансовыми планами и показателями рейтинговых агентств, показателями финансовой устойчивости отраслей в целом, отдельных видов деятельности, отдельных компаний.
Второе то, что для ключевых отраслей ТЭК России – электроэнергетика, газовая отрасль, угольная отрасль – выполняется ещё совместная оптимизация развития этих отраслей через оптимизацию региональных балансов газа, угля, совместно электроэнергии и централизованного тепла. И здесь структурно показана эта сложная схема взаимоувязки.
Каждая отрасль, конечно, имеет своё лицо. И нельзя к каждой из наших отраслей подойти с единым шаблоном каким-то моделирования. Везде есть своя специфика, на которую должен быть предложен свой инструментарий.
Здесь на слайде очень схематически показана та сложная система ограничений производственного, финансового характера, которые используются при оптимизации стратегии развития в газовой промышленности. Эта матрица, схема разрастается очень сильно, потому что моделирование идёт достаточно детально с рассмотрением основных районов добычи газа, основных узлов потребления, агрегированной газотранспортной сети с экспортными направлениями существующими. И что немаловажно, рассмотрением ключевых игроков газового рынка – «Газпрома», независимых производителей газа – как компаний, реализующих свои бизнес-стратегии.
Здесь важным является ещё один аспект моделирования, связанный с тем, что будущее неопределённо, и любые инвестиционные стратегии могут быть успешными или неуспешными. И вот факторы, влияющие на это, их соотношение в перспективе и, скажем так, то поле рационального поведения, инвестиционного поведения отрасли в целом и отдельных компаний отрасли реализуется через риск-анализ инвестиционных стратегий отдельных компаний. Когда вот в условиях неопределённости идёт вероятностная оценка того, насколько успешными будут те или иные проекты, насколько успешными будут те или иные направления инвестиций, технологические изменения, допустим, в газовой отрасли. И это в итоге позволяет выходить на экономически обоснованные объёмы общей добычи газа, его распределения и по территории, и на самом деле, здесь просто не показано, по ключевым игрокам газового рынка.
Аналогичные задачи ставятся и решаются при моделировании развития нефтяной отрасли. Где очень подробный риск-анализ инвестиционных проектов и программ реализуется для нефтедобывающих компаний в части не только стратегий освоения запасов, но на самом деле в части и разведки этих запасов. То есть процесс разведки и прироста запасов рассматривается как составная часть инвестиций, и возможные вероятные эффекты от этого рассматриваются как составная часть стратегии нефтяной компании, которая влияет и на объём инвестиций сегодня, и на будущие доходы завтра.
Этот подход вместе с оптимизацией всей остальной цепочки транспорта, переработки и конечного употребления, экспорта нефти позволяет говорить о количественных прогнозах как объёмов добычи нефти в целом по стране, по отдельным регионам, по отдельным компаниям, так и об эффективных объёмах роста нефтепереработки и изменения структуры продуктовой корзины нефтепродуктов.
Электроэнергетика это всегда больше, чем просто отрасль ТЭК, потому что это на самом деле его сердцевина, тот центр межтопливной конкуренции, на который очень многое завязывается и сейчас, и особенно много будет завязано в перспективе. Европейские прогнозы это показывают, что одним из центров реализации экологически ориентированных сценариев развития энергетики Европы является радикальное изменение структуры генерирующих мощностей с переходом на другие виды топливно-энергетических ресурсов. И эта задача у нас тоже стоит и решается.
Здесь особенность в том, что очень много технологий, очень много разных технологий, которые вроде-то производят одну и ту же электроэнергию и тепло. И поэтому здесь идёт такая многоуровневая работа по предварительной оценке сравнительной эффективности этой технологии, последующей системной оценке при оптимизации балансов мощности энергии совместно с балансами топлива и последующем выходе от этих инвестиционных стратегий к финансово реализуемым планам развития отрасли, отдельных видов деятельности, отдельных компаний.
Это в итоге нам позволяет говорить о долгосрочных и даже сверхдолгосрочных прогнозах в структуре генерирующих мощностей, объёмах замещения существующих станций станциями с новыми технологиями и, как результат, об объёмах изменения топливной корзины в электроэнергетике.
И в завершение, хотелось бы от отраслей вернуться опять к экономике, потому что это очень важно. Экономика даёт вход в систему прогнозов развития отраслей ТЭК и выход – она получает обратную реакцию о том, какие цены желательны были бы или возможны в развитии, в топливных отраслях, в электроэнергетике, какие объёмы инвестиций эффективны, необходимы, какие в итоге объёмы эмиссий получатся и т.д. И этот обратный ход, в принципе, может приводить к заметной корректировке исходных положений развития экономики. То есть вот такой вот цикл, он очень важен.
Хотел бы проиллюстрировать это на одном примере через электроэнергетику. Оценка влияния различных механизмов стимулирования снижения выбросов, ограничения выбросов CO2 через введение налога на углерод. При разных ставках этого налога вы видите, как меняется структура генерирующих мощностей на верхнем графике, вы видите, как это приводит к какому изменению объёмов эмиссии CO2 от электростанций до 2030-го года. В рамках модельного комплекса, эти объёмные изменения переведены в финансовую плоскость. Оценено на самом деле, какая дополнительная инвестиционная нагрузка связана с реализацией этих сценариев и ценовая нагрузка на экономику: к какому росту цены мы должны быть готовы, если переходим на более интенсивное сдерживание эмиссии. И как результат, возвратом на экономику это позволяет оценить изменения в темпах экономического развития России. С тем, чтобы в итоге выйти на приемлемую и для отраслей, и для экономики стратегию участия России в пост-Киотских соглашениях.
Тот модельный комплекс, который существует, он, конечно, не совершенен, и всегда есть, куда расти. Пока мы вот выделили для себя три направления, наиболее важные для нашего развития дальнейшего. Это расширение возможности для исследования электроэнергетики мира, Евразии, СНГ. Это важно. Создание базы – модельной, информационной базы – для исследования технологических трендов в энергетике России, увязке с экономическими, экологическими факторами. Здесь мы надеемся на достаточно эффективное взаимодействие в рамках платформы таймс(?)-моделирования. И это дальнейшее развитие подходов и моделей для исследования энергетических рынков и инвестиционного поведения. И в электроэнергетике, в газовой отрасли – во всех отраслях и в конкурентной среде. В том числе, на базе и новых классов моделей рыночного взаимодействия.
На этом я закончил бы свою презентацию. Спасибо за внимание! Гораздо большее вы, надеюсь, прочитаете в нашем буклете, который здесь был представлен. Спасибо!
А.А. Макаров. Спасибо, Фёдор Вадимович! Следующий наш доклад – Владимир Исаакович Фейгин, директор Института Энергетики и Финансов. Пожалуйста!
В.И. Фейгин. Это доклад в чём-то будет продолжением того, о чем мы говорили с утра. И я частично затрону вторую часть этого доклада, вопросы, связанные с взаимоотношениями с Европейским Союзом. Но начнём с перспектив нашей работы на европейском рынке газа с учётом того, как сами европейцы, преимущественно Европейская комиссия это видит.
В рамках энергодиалога мы за последние год-два большую работу организовали экспертную по анализу всей совокупности сценариев, которые сейчас достаточно широко распространены. Вы знаете, что этим занимаются энергетические компании, регуляторные органы, консалтинговые компании. Эти работы ведутся для тех, кто принимает решения. Это особенно важно. И вот тут большое очень разнообразие методологии. Вот мы сегодня слушали доклады, очень хорошие доклады действительно о наших российских подходах, которые сейчас развиваются. И первое, что, так сказать, нам представилось важным – это провести по возможности экспертный серьёзный анализ того, что лежит в основе этих разработок, анализ ф-модели(?).
Мы столкнулись с высокой степенью неопределённости, например ситуация с энергобалансом стран Европейского Союза в 2020 году. В принципе надо принимать решение уже сейчас, если мы хотим строить энергетику 2020 года.
Что здесь изображено? Справа – это факт, это распределение по первичным энергоносителям в долях сегодняшнего энергопотребления Европейского Союза. Дальше идут различные взгляды. Кстати, вот вы видите, действительно в большинстве этих представлений суммарное энергопотребление практически не отличается или отличается не намного. Но как серьёзно отличается картина того, собственно, из чего будет состоять, что будет формировать эту энергетику.
Вот слева у нас три прогноза Международного энергетического агентства. В центре у нас два прогноза NEMS – это модели, на которых основывает свои решения Европейская комиссия. Далее вот мы выбрали три сценария, которые записаны в проекте «Секьюрик»(?), очень крупный международный проект, который финансировался Европейским Союзом. Но даже здесь, в Европейском Союзе мы видим возобновляемые источники – от 11 до 18%, атом – от 9-6 до 15%. Сейчас эта, конечно, изменится картина. Газ относительно небольшой прогноз, но в абсолютных цифрах всё очень существенно. Вот уголь – от 10 до 17%.
Работая с европейскими экспертами в рамках тематической группы энергодиалога, мы столкнулись с интересной дилеммой. С одной стороны, в последнее время они, как правило, говорят, что это не прогнозы, это сценарии. «Мы разрабатываем различные сценарии, мы анализируем это сценарное пространство» – и т.д., и т.д. То есть на обычном языке это определённое неверие в то, что что-то реализуется. Это некоторый аналитический инструмент. А с другой стороны, при работе с представителями Европейской комиссии если читать эти документы, то что там видно? Там анализируется, на этих модельных разработках, анализируется, к чему приведут те или иные меры. Регуляторные меры. Меры воздействия. И они говорят, например, да, у нас базовый сценарий, у нас не получается 20-20-20. Ни одной из целей, предположим, мы не достигаем. Тогда применим вот такие меры воздействия и посмотрим: оказывается, мы выходим уже на, там, 20% снижения, например, энергоёмкости – я к примеру говорю, – а вот другие ещё никак. И эта тем самым работа с моделью с этой, с этим комплексом – она, в общем, является источником и средством для убеждения в том, какие решения надо принимать.
Ну, тут есть очень много проблем, потому что Европейский Союз, как известно, это соединение стран, в которых каждая страна до сих пор имеет право сама определять как будет устроена её энергетика. То есть это сложное образование, в котором одни аспекты решаются на европейском, мировом уровне, а другие, и очень многие, – на национальном уровне. В частности, в этом году Европейский Союз будет заниматься с точки зрения своей стратегии дорожной картой до 2050 года, согласованием этих подходов с национальными, собственно, стратегиями. А как бы другого не дано.
С одной стороны, такое неверие – просто некоторая аналитическая разработка, сценарии. С другой стороны, происходит принятие решения на их основе. И убеждение в том, что вот мы должны принять такие, может быть, неприятные, непопулярные решения, потому что иначе у нас по моделям не получается. Получается, что из моделей вытекают те или иные решения. Не политики их определяют, а вот так. Конечно, необходим внимательный анализ этих моделей, что, собственно, там заложено. Полного описания, как правило, того, что закладывается в модель, авторы не дают, но их этих материалов получается данные для достаточно содержательного анализа.
Например, когда мы стали работать с моделями NEMS и с их описаниями, то мы пришли к целому ряду вопросов, которыми поделились с европейцами. Например, по нашему представлению, достаточно странные соотношения ценовые в прогнозы заложены между газом, углём и нефтью, например. А с учётом философии, о которой я говорил выше, они говорят: «Да у нас получается, что газ неконкурентоспособен!». Мы говорим: «Ну, хорошо, при каких условиях? В каких секторах экономики и что надо сделать для того, чтобы он был, например, конкурентоспособен?». На это, как правило, ответа не даётся.
Очень важно, как моделируются, собственно, сами рынки. Например, рынок газа. И это очень трудный процесс. Это вот мы сегодня слышали, и мы видим, как эти рынки меняются, я сейчас буду немножко об этом говорить. Так как же их моделировать на перспективу, так, чтобы на основе модели говорить: «Нет, вот будет всё именно вот так, а не так»? Задача очень сложная, должен сказать. Я пока убедительного ответа не нашел, я прямо скажу, как специалист.
И конечно, очень важный аспект, вот о котором говорил Фёдор – это технологии. Поскольку энергетика вступила в полосу серьёзных изменений, это уже очевидно, да? Эти изменения будут основаны на применении тех или иных технологий. И здесь, смотря на документы Европейской комиссии, мы видим, что у них очень большая вера в то, что новые технологии быстро станут зрелыми, станут экономически окупаемыми. То есть буквально их надо поддерживать 5-7 лет – и всё будет замечательно. И должен сказать, что в последних работах Международного энергетического агентства, и явно это будет показано в отчёте МЭА этого года, – другая картина. Им представляется, что эти технологии – технологии, связанные с возобновляемыми источниками – на протяжении длительного периода времени потребуют субсидий, значительных субсидий, глобально. А если глобально, то чем отличается Европейский Союз, какие сейчас технологические секреты есть? Они же обмениваются через компании, крупнейших игроков и прочее, прочее. Поэтому это два разных взгляда на то, какую роль будут играть новые технологии, которые наши коллеги считают самыми перспективными.
Я охарактеризовал вещи, ключевые, по нашим представлениям, которые при этом подходе, что у нас результат – просто моделями получается, самыми важными становятся: что же заложено? Во что мы верим?
Мы вот сейчас в рамках энергодиалога развиваем сейчас такую площадку в Интернете, в котором, как нам представляется, сможем, постараемся обсуждать эти проблемы с экспертами.
Давайте дальше посмотрим, 2030 год, я не буду подробно останавливаться. Это примерно те же источники. Разброс, конечно, ещё больше. Ну, вот по углю – от 7 до 20% в энергобалансе ЕЭС будет составлять уголь. Ну, так 7 или 20? Вы ж понимаете, какой это огромный разброс. Возобновляемые источники – от 12,5 до 25. То есть объективно перед нами высокая степень неопределённости. Ну, как говорится, будем работать над её снижением, учитывая эти сложности.
Очень интересная картина вырисовывается, когда анализируется большой спектр прогнозов и сценариев. Вот окончательный отчёт мы будем выпускать в течение 10 дней. И можно с ним ознакомиться будет тоже на сайте. Если будет желание, заявки, мы с удовольствием разошлём экземпляр этого отчёта.
2010-2020 год. Газ. Мы видим разделение прогнозов на две картины, будем говорить. Как видят перспективы развития газа, – потребление, среднегодовые приросты, в процентах вертикальная ось, – те, кто работает на этом рынке – производственные компании, консалтинговые компании, отраслевые организации и союзы? Они смотрят достаточно оптимистично. Они говорят, что средний прирост будет 1,5% потребления в год. При том, что суммарное энергопотребление, предположим, не будет расти. Но это ничего не означает. Структурные-то перестройки должны произойти. Иначе ни цели эффективности, ни цели сохранения климата и т.д. достигнуты не будут. Так вот, газ будет играть важную роль в решении этих задач.
Взгляд правительственных и межправительственных организаций. Из сценария, сделанного по их заказу, мы видим как будто другой мир, как говорится. Это мир пессимизма. Причём слева – это модели NEMS, на которые ориентируется Еврокомиссия. Ну, пока у нас других материалов нет, мы их подробно анализируем, пока результаты такие. Это снижение, снижение в абсолютных величинах даже, потребления газа. На протяжении ближайших 10 лет.
И другие организации, видят в целом прирост где-то 0,4% в год потребления. Это другой взгляд на роль газа в будущем европейской энергетики.
Теперь то же самое, на горизонте 2020, 2030 год. Общий взгляд такой сейчас складывается, что в этот период уже возобновляемые источники будут играть большую роль, по-видимому. Поэтому, может быть, темпы прироста газа как источника будут меньше. Пока нам так представляется. Всё еще будет уточняться. Здесь тоже разброс такой. Правительственные, межправительственные организации вообще не видят роста, ноль, в среднем. NEMS считает до 2% снижения ежегодного потребления газа.
Сегодня выступал уважаемый господин Кубиш, который сказал, что Европейский Союз видит перспективу газа, и т.д., и т.д. Европейский Союз не видит перспективы газа. В официальных своих документах, понимаете? И мы должны об этом прямо говорить, потому что вот тут происходит это раздвоение. С одной стороны, идёт речь о том, что Россия – важнейший источник и т.д., и т.д., с другой стороны, вот документы, на основе которых принимаются политические решения, как мы будем говорить, так? Причём такая бифуркация, вот такое разделение поведения бизнеса и поведения регулирующих органов, как мне представляется, долго существовать не может. Потому что предпринимаются всевозможные шаги для того, чтобы сдвинуть бизнес на другою точку зрения. Потому что им говорят: «Вы знаете, это бесперспективно, вы знаете, мы будем делать…». Ведь фактически они говорят как… «Если не будет по-нашему, то мы будем предпринимать меры для того, чтобы стало ближе к нашим прогнозам». К сожалению, это дестимулирующие факторы. То, что мы знаем, о последних событиях, говорит о том, что произошли такие неожиданные явления, и газ сыграет другую роль. Но давайте будем ответственными – вот в этом наш призыв, и будем ответственными в своих официальных прогнозах в том, на что вы толкаете энергетику своих стран и ставите экономику в зависимость от этого.
Посмотрите. Потребление газа в Европейском Союзе в 2020 году. Диапазон оценок варьируется в 1,6 раза. Импорт – в 1,8 раза. Чрезвычайно трудно строить стабильные отношения и осуществлять многомиллиардные проекты вот при такой степени неопределённости. В 2030 году примерно тоже такая же картина.
Интересное явление, которое дальше будем анализировать, – как устроены прогнозы Международного энергетического агентства. Как отражаются в прогнозах Международного энергетического агентства тренды, которые оно наблюдает на рынке?
И вот, что касается, например, прогнозов употребления газа в Европе. Внизу год выпуска прогнозов. Сначала прогнозы становятся всё более оптимистичными. Потом они начинают быть всё более пессимистичными. Относительно того же будущего года. Вот эти тенденции. В последние два года появляется тренд на некоторый рост, на более оптимистичный взгляд. Мы ждём, что в мае-июне Международное энергетическое агентство выпустит следующий свой специальный доклад, который называется «Золотая эра газа». Видимо, он будет большее внимание уделять газу, как мы надеемся, с точки зрения более позитивной.
Высокая степень несогласованности сценариев создаёт неприемлемо высокие риски для инвестиций, как нам представляется. При этом сам бизнес и консалтинг имеет реалистично-оптимистичный взгляд на роль газа. Почему говорим о газе, потому что он требует максимальных инвестиций – это самая капиталоёмкая отрасль энергетики.
Мы ждём выпуска МЭА, но, в то же время официальные структуры ЕС пока опираются на сценарии, о которых мы говорили и к которым есть большие вопросы. Если говорить о том, что, там низкие цены на уголь прогнозируются. Чтобы прийти к сценариям неконкурентоспособности газа, надо газ в модели придавить, да? Показать его неконкурентоспособность. Но если мы будем говорить, что цены на газ будут расти непропорционально ценам на нефть, например, а цены на уголь будут всегда такими, как они были, до кризиса, наверное, мы придём к тому, что газ будет неконкурентоспособным. Но кто задал эти параметры? Какие модели рынка приводят именно к таким параметрам?
Позитивный тренд сейчас отмечен, мы продолжаем с ним работать.
Работа по энергодиалогу ведётся. Теперь я коротко скажу о третьем энергопакете. Мы видим противоречивость этого документа, большие проблемы и потери, связанные с владением транспортной структурой, что для нас важно. Не решены проблемы развития инфраструктуры на территории Европейского Союза. Совершенная неопределённость будущей архитектуры всего этого рынка.
Возникают серьёзные проблемы в транспортных контрактах и контрактах на поставку. Наши контракты на поставку, они в новых условиях должны быть подкреплены контрактами на транспортировку. Потому что это отдельный бизнес, который будет выведен. И пока есть целый ряд предложений, которые говорят о том, что эти контракты транспортные, должны быть долгосрочными, и т.д., и т.д., много технических вопросов, которые ведут к тому, что вы можете иметь свой контракт на поставку и не быть уверенными в том, что вы его сможете выполнить. Реально заявляя о том, что мы Европейский Союз уважаем, но если регуляторная среда создаст условия, риски для выполнения долгосрочных контрактов, опять мы придём к тому же примерно, о чём говорили раньше. Тогда участники рынка будут выбирать между этими рисками, и потом скажут, что газ неконкурентоспособен. Если они увидят, что эти риски слишком высоки.
Сейчас ситуация такая, что огромный пакет документов должен быть подготовлен. Всё это пока виртуально, будем говорить, потому что не подкреплено конкретными решениями. Нам представляется, что будет не менее 4-5 лет неопределённости правового статуса участников рынка, к сожалению. Мы в этом видим очень большие риски.
Надо сказать, что в Европейском Союзе как минимум нет опыта и прецедентов решения столь сложных задач. В чём-то мы, стараемся помочь теми знаниями, которые у нас есть, например, о работе единых систем, в том числе единой системы газоснабжения и опыте ее перестройки в рыночных условиях. Мы с Алексеем Александровичем (Макаровым) этим занимались довольно много. Мы стараемся в чём-то поделиться, а в чём-то самим научиться и попытаться создать взаимодействие, направленное на то, чтобы эти риски снять. Потому что мы риски видим со своей стороны, и они для европейского рынка газа немаловажны. Если эти риски будут признаны слишком большими, ну, газа просто не будет, и многие вопросы, конечно, снимутся, но правильно ли это будет? У нас есть конкретные предложения, я не буду, наверное, об этом сейчас говорить. Всё. Спасибо!
А.А. Макаров. Большое спасибо! Очень важный, вообще-то беспрецедентный аспект исследований работ и разработок. Причём живых, когда речь идёт о прямом столкновении разработчиков одних и тех же объектов с разных позиций. Это то, что должно стать правилом со временем. Только такой подход и есть верификация методологии и методов прогнозирования. Только в этом она и состоит, потому что мы всегда прогнозируем на основе методов моделей прошлое. Мы строим всегда на прошлом, экстраполируя на будущее. Поэтому ещё раз спасибо большое.
В.И. Фейгин. Спасибо, Алексей Александрович! Мне очень приятно то, что вы говорите. И у нас просто такая надежда, я вот только что говорил с Тимом Гульдом из Международного энергетического агентства, что нам удастся создать такой виртуальный международный коллектив, который этим будет заниматься. И у меня ощущение и уже знание, что в каком-то смысле к нашему опыту вот взаимодействия с европейцами появляется интерес и американцы, и всё прочее. Потому что потребности в этом сейчас практически глобальные.
А.А. Макаров. Нужен новый ярус моделинг форум. Когда-то в Калифорнии в 80-х годах было…
В.И. Фейгин. Да, в Стэнфорде, я слышал.
А.А. Макаров. В Стэнфорде, да. Спасибо! Следующий доклад у нас Армен Леонтьевич Бадалов, директор российского филиала компании Pace Global Energy Services. «Методы и проблемы прогнозирования мирового рынка газа. Взгляд со стороны консультантов».
А.Л. Бадалов. Добрый день! Я хотел бы с самого начала поблагодарить организаторов круглого стола и Институт энергетических исследований за приглашение выступить на этом уважаемом Форуме. Очень приятно. Я буду краток. Методология прогнозирования развития мировой и российской энергетики и с упором на рынки газа.
В данном зале я вижу очень много профессионалов в области аналитики в топливно-энергетическом комплексе, людей, которые давно этим занимаются, занимаются этим профессионально. И, наверное, все могут меня поддержать, что вопрос прогнозирования топливно-энергетического комплекса и особенно нефтегазовый сектор, наверное, один из самых тяжёлых и самых серьёзных. И связано это, в первую очередь, с тем, что на этот сектор влияет не только чисто фундаментальный рыночный фактор и факторы спроса и предложения, но также и всевозможные околорыночные и нерыночные факторы, которые на самом деле иногда имеют даже большее влияние на цены, на спрос, на предложение и т.д. И здесь очень важно всем профессионалам в этой области учитывать этот вопрос.
Более того, как мы все наблюдаем, в последнее время современный мир становится гораздо более динамичным и, честно говоря, неопределённым, и появляется очень много вот этих самых околорыночных и нерыночных факторов, которые всё больше и больше, сильнее и сильнее влияют на самом деле на динамику рынка и на структуру этого рынка, и на поведение отдельных игроков на этом рынке. Причём эти события, они имеют как краткосрочный эффект на рынке, так и долгосрочное влияние.
Компания Pace Global Energy Services, которую я представляю, уже более 30 лет занимается прогнозированием рынков нефти и газа, электроэнергии, и мы достаточно много сделали в своё время с точки зрения различных прогнозов и аналитики. И единственный, самый главный, наверное, вывод, который был сделан за все эти 30 лет – это то, что ещё пока ни один прогноз на 100% не сработал. И в данном случае я говорю не о глобальных, фундаментальных прогнозах развития комплекса как такового, а я говорю именно с точки зрения именно корпоративной стратегии, именно принятия корпоративных решений. И здесь очень важно это понять, это наша практика, с которой мы столкнулись.
В связи с этим было недавно принято решение видоизменить нашу методологию и подходы к этому вопросу и заменить традиционный подход, который во многих компаниях активно используется. Это когда внедряется базовый сценарий, и вокруг него строятся чувствительности, скажем так, сценарий вверх-вниз. Но всё равно базовый сценарий, он является основным. Это большой риск для компании, потому что в этом базовом сценарии вложено очень много неопределённостей, которые в конечном итоге и дают неправильные ответы с точки зрения инвестиционных и других стратегических решений. Поэтому мы предложили рынку немножко другой инструмент.
Заключается он в разработке нескольких, небольшого количества, 3-4 альтернативных глобальных энергетических сценариев, которые являются равновероятными. А скорей всего даже и ни один из этих сценариев в точности никогда не появится на рынке. Но эти сценарии неким образом определяют такие границы динамики рынка, за счёт чего можно делать определённые решения с точки зрения корпоративного планирования и смотреть, насколько стратегии, принимаемые компаниями, они удовлетворяют всем этим сценариям или, по крайней мере, большинству этих сценариев, а не только одному какому-то базовому сценарию.
Вот здесь небольшой пример. Значит, у нас основные сценарии построены на трёх фундаментальных принципах. Это принципы, которые уже обсуждаются здесь сегодня, и давно: это окружающая среда и экологическая политика, это чисто экономические принципы и это безопасность и надёжность поставок. Вот эти три позиции, которые фундаментально лежат в основе сценариев.
Сценарий превалирования экологической политики, в котором вот основной вектор делается именно на чистую энергетику.
Преобладание энергетической безопасности, где, наоборот, вектор смещён в сторону безопасной энергетики, при этом все остальные позиции немножко отходят на второй план.
И третий – сценарий - «чёрный побеждает зелёных» – это сценарий, при котором в конечном итоге страны, основные потребители возвращаются к политике дешёвых энергоресурсов, не обращая внимания на экологические аспекты, на какие-либо другие аспекты, в том числе, и на аспекты энергетической безопасности. Примеры просто приведу, так сказать, историческая перспектива.
В США до определённого периода времени, вектор был направлен на покупку дешёвых энергоресурсов. Это была ключевая часть их энергетической политики на протяжении долгого периода времени. Сейчас это меняется, и об этом уже сегодня говорилось.
ЕС, сегодняшний момент – это безопасность поставок и экология. Снижение СО2 – это вот основные направления, которые Европейский Союз сейчас продвигает. Пускай в ущерб своим другим интересам, о чём уже говорилось на самом деле, и вносит очень много неопределённости, но этот фактический сценарий, он присутствует.
Китай, как и Соединённые Штаты несколько десятков лет назад, активно скупает дешёвую энергию, энергоресурсы. Сейчас это основная политика. При этом закрывая глаза и на экологию, и, в определённой степени, на безопасность поставок.
Примеры основных предположений и результатов по вот тем трём сценариям, о которых я говорил. Не буду останавливаться на всех предположениях, остановлюсь именно на ценах на природный газ.
Сценарий превалирования экологической политики, мы видим умеренные цены на газ на протяжении всего долгосрочного периода. Это связано, с одной стороны, с тем, что влияние дополнительных факторов, включая и альтернативные источники и т.д., снижает в определённой степени традиционное потребление газа, но, с другой стороны, газ становится в большей степени резервным топливом, появляются возможности по альтернативному использованию газа. Это газомоторное топливо, использование его в морских перевозках и т.д. Это горячая тематика, которая сейчас начинается, и мы видим в этом достаточно большую перспективу. Поэтому неким образом это будет сбалансировано.
При преобладании энергетической политики мы видим высокие цены на газ в среднесрочной перспективе и низкие в долгосрочной. Это связано с тем, что где-то в районе 2030 года и дальше будут внедряться альтернативные технологии по генерации электроэнергии, которые будут гораздо более эффективны и действительно смогут фактически выдавить газ, с пьедестала, который он занимает на сегодняшний момент.
«Чёрный побеждает зелёных» – здесь низкие цены в краткосрочном периоде, что мы видим сейчас, в том числе, на газовых рынках. И высокие - в долгосрочном, просто потому, что газ является наиболее эффективным энергоресурсом по многим очень параметрам.
Наши текущие прогнозы по вот этим трём сценариям. Это здесь приведёны прогнозы газа по … хабу, такие же прогнозы имеются и по всем остальным хабам в мире и по различным регионам и т.д.
Спасибо большое!
А.А. Макаров. Большое спасибо! Очень интересно. Удивительно актуальная тематика, потому что для преодоления неопределённости не только важно иметь инструменты непротиворечивого построения разработки сценариев, но на порядок важнее создать систему формирования сценариев. На порядок важнее. Вот здесь подходы возможны и такие, как очень интересные, которые изложены были сейчас. Но и не менее важно, важны подходы через столкновение интересов. Мотивации. Это огромное поле для исследований в нашем направлении.
У нас следующий и завершающий на сегодня доклад. Это Юрий Юрьевич Посысаев, Международный Центр устойчивого энергетического развития. «Дорожная карта международного сотрудничества в области национального и глобального устойчивого энергетического развития». Прошу вас!
Ю.Ю. Посысаев. Добрый день, уважаемые коллеги! Я действительно представляю Международный Центр устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО. К большому сожалению, генеральный директор Центра, господин Каламанов, не смог присутствовать. Поэтому мне выпала честь представить вам кратко результаты и перспективы дальнейшего выполнения той масштабной работы научно-исследовательской, которая проведена за последние 3 года, начиная с 2008 года, коллективом нашего Центра с привлечением ведущих российских энергетических институтов, руководители которых сегодня здесь присутствуют и выступали с докладами. Выполнялась эта работа по заказу Минэнерго. Работа «Дорожная карта международного сотрудничества России в области национального и глобального устойчивого энергетического развития». Я буквально вкратце представлю структуру этой работы. Она представляет собой план развития международного сотрудничества нашей страны с иностранными государствами, с международными организациями, а также в целом делового сотрудничества в сфере энергетики.
Она разрабатывалась в соответствии с основными направлениями внешней энергетической политики России, в соответствии с энергостратегией до 2030 года. Содержит детализированный комплекс предложений по развитию международного сотрудничества нашей страны в энергетической сфере вот по каждому из шести представленных направлений, которые позволяют в целом реализовать те важнейшие задачи, которые поставлены в рамках этого документа, энергетической стратегии до 2030 года. Вот они представлены здесь, эти направления: отражение национальных интересов нашей страны, диверсификация экспортных энергетических рынков, товарная структура экспорта, обеспечение стабильных условий на экспортных рынках, международные кооперации по рискам и сложным проектам в России и укрепление позиции наших ведущих энергетических компаний за рубежом.
Когда работы по разработке этого документа, дорожной карты, были завершены, в конце прошлого года была официальная презентация в Министерстве энергетики, и Минэнерго, как заказчик, утвердил ее. Презентация, содержащая детальную информацию по всем этапам выполнения работы, представлена на нашем сайте. Тоже можно ознакомиться.
Когда работы по разработке дорожной карты были в целом завершены, стала очевидной необходимость создания формирования комплексной системы, которая могла бы служить, с одной стороны, как инструмент для мониторинга международной деятельности России в сфере энергетики, а с другой, как регулярно обновляющееся, актуализированное хранилище информации по энергетическому сотрудничеству. И, кроме того, назрела необходимость своевременно и адекватно реагировать на вызовы энергетической безопасности в глобальном масштабе, и в целом стабильности мировых энергорынков.
Исходя из этого, в 2010 году экспертами нашего Центра была разработана концепция такой глобальной системы мониторинга международного сотрудничества России в сфере энергетики, или Global Energy Monitoring System, сокращённо GEMS, которая была впервые представлена на Expo-2010 в Шанхае. В основе GEMS, как системы мониторинга лежит анализ важнейших фрагментов дорожной карты в разрезе представленных аспектов: ресурсно-технологических, региональных и внешнеполитических.
Графически, как вы видите, система представлена в виде куба, грани которого соответствуют вот всем вышеуказанным аспектам. Внешнеполитический аспект системы, как и представленный документ, дорожная карта, выстроен в полном соответствии с направлением внешней государственной политики в области энергетики в соответствии вот с энергостратегией до 2030 года. Ресурсно-технологический аспект предполагает анализ сотрудничества по всему спектру источников энергии, начиная с традиционных топливных, преобразованных, нетрадиционных, возобновляемых. И, наконец, региональный аспект включает рассмотрение вопросов международного сотрудничества в разрезе по ведущим регионам мира.
Данная система позволяет раскрыть любую из ключевых характеристик дорожной карты, связанной с любым из рассматриваемых источников энергии либо регионов, либо внешнеполитических аспектов. То есть в узлах пересечения координат куба располагаются его основные элементы, вот маленькие кубики, или атомы, которым присваивается имя, отражающее его отношение к трём аспектам сотрудничества. И уже дальнейший анализ проблематик вот этих атомов, он строится по следующей схеме. Проводится анализ текущего состояния дел, вот вычленяется определённый атом, и анализ текущего состояния дел, SWOT-анализ и как финальный этап – сценарный подход.
В результате мы получаем возможность провести более глубокий анализ конкретной проблемы на основании его результатов, вот уже с использованием этого сценарного похода сделать соответствующий прогноз развития той или иной ситуации, которая, в принципе, может содействовать в процессе принятия тех или иных решений.
Продемонстрировать, как работает, на примере этой системы, этот куб, мы хотели бы на тех двух примерах, которые уже неоднократно сегодня здесь упоминались, которые наиболее ярко отражают последние события, оказавшие наиболее существенное влияние на мировую энергетику. То есть политического кризиса в Северной Африке и природной, и последовавшей за ней техногенной катастрофы в Японии.
На данном слайде представлены вкратце основные показатели значения региона Северной Африки для мировой энергетики. Природные ресурсы этого региона, особенно Алжира, Ливии, рассматриваются странами Евросоюза в качестве важнейших источников, одних из важнейших источников обеспечения своей энергобезопасности, диверсификации поставщиков сырья. Беспорядки, которые произошли в странах Ближнего Востока, в Северной Африке, они, как известно, в недавнее время буквально взорвали нефтяной рынок. Ещё месяц назад цена на нефть с лёгкостью преодолела, рубеж в 100 долларов за баррель, сейчас вплотную приближается к 120. Разгорающийся в Ливии конфликт повышает риски масштабного кризиса в арабских странах Северной Африки, Ближнего Востока, на которые приходится 2/3 добычи ОПЕК, 21% мировой добычи нефти. Гражданская война в Ливии, и ситуация, развивающаяся в других странах Северной Африки, Ближнего Востока, оказывает разнонаправленное влияние на внешнеэкономическую политику нашей страны. И вот в нашей системе, вот в этом кубе это отражается следующим образом.
Рост цен на углеводороды способствует увеличению, как известно, добычи и, соответственно, пополнению бюджета нашей страны. При этом рост цен, и в последнее время это неоднократно озвучивалось со стороны руководства нашей страны, это содержит прямую угрозу модернизации российской экономики, так называемый синдром нефтяной иглы. Кроме того, в случае чрезмерного подорожания газа импортёры могут переходить на более дешёвый СПГ. В результате «Газпром» может потерять часть своих рынков, как это уже было в 2008-09 годах. Но вот здесь, к сожалению, графически немножко не так ярко отражено. То есть здесь соответствующие атомы в этой системе, мы попытались графически её показать, как они высвечиваются, то есть это в регионе Европа. Соответственно, в разрезе ресурсно-технологическом это относится к газу и, применительно к внешнеполитическому аспекту, здесь затрагиваются как интересы компании, так и обеспечение стабильных условий на экспортных рынках.
С другой стороны, события в Африке могут обеспечить, по некоторым прогнозам, рост на 15-20% спроса стран Южной, Центральной Европы на нефть и газ из России. И здесь альтернативные возможности по диверсификации источников поставок в Европу, которые казались, может быть, гарантированными, безопасными ещё в конце прошлого года, сейчас выглядят несколько менее надёжными, безопасными вот по сравнению с поставками энергоресурсов из России.
С другой стороны, могут пострадать экономические интересы наших компаний в Ливии, в Египте, в Алжире, в других странах Ближнего Востока. Но здесь решающим фактором будет являться готовность этих компаний участвовать в проектах с высокими рисками.
Высокие политические риски поставок энергоресурсов Ближнего Востока, Северной Африки, вызывают необходимость развития инфраструктуры, привлечение значительных инвестиций в добычу и транспортировку газа с Каспия, где политические риски вряд ли могут быть намного ниже, – всё это будет способствовать увеличению заинтересованности Евросоюза к реализации проектов по поставке российского газа и к участию в разработке ресурсной базы на территории нашей страны.
И несколько слов о втором примере, это ситуация в Японии.
В результате той катастрофы, которая там произошла, страна лишилась до 25% атомных мощностей, что сейчас вынуждает её активно искать альтернативные источники на замену существующим. Вообще до катастрофы на атомную энергетику Японии приходилось 27% всей производимой в стране электроэнергии. По крайней мере до конца года страна будет потреблять больше нефти для производства электроэнергии. И здесь для компенсации потерь от вывода из эксплуатации АЭС, суммарное потребление мазута, сырой нефти может, должно вырасти примерно на 300000 баррелей в сутки.
Временная остановка атомных электростанций в Японии вызовет рост спроса на СПГ, очевидно. Газ сейчас является самым реальным источником замещения ядерной энергии в Японии. Вообще страна является крупнейшим потребителем СПГ в мире. В 2010 году потребление достигло 93,5 млрд. кубометров. И для того чтобы компенсировать вот это падение производства электроэнергии, Японии нужно будет дополнительно получить около 13 млрд. кубометров в этом году.
Мировой рынок СПГ достаточно развит, сможет выдержать этот рост спроса. Сейчас излишек предложения на глобальном рынке СПГ составляет до 30 млн. тонн. Это достаточно для того, чтобы компенсировать выбывшую генерацию электроэнергии в Японии на АЭС.
События в Японии имеют косвенные и прямые последствия для позиций России на мировых энергорынках. Россия готова увеличить поставки СПГ в Японию с Сахалина для замещения выпадающих объёмов атомной генерации. То есть в апреле-мае 2011 года, Россия сможет направить Японии дополнительно 200000 тонн СПГ. А также с российской стороны предлагаются массивные поставки угля, нефти, которые ранее никогда в эту страну не экспортировались. И для скорейшей стабилизации энергообеспечения в Японии Россия может в достаточно короткие сроки организовать своповые операции, то есть увеличить поставки природного газа по трубопроводам в Европу, при этом газовозы, направляющиеся с поставками СПГ в Европу, могут быть перенаправлены в Японию.
Здесь соответствующие блоки в этой системе отражаются, опять же, в региональном аспекте – регион АТР, в отношении ресурсов – это нефть, газ, уголь, и внешнеполитический аспект – это диверсификация экспортных рынков.
Что касается Европы. Для энергобезопасности Европы ряд стран, которые, как известно, сильно зависят от атомной энергетики, катастрофа в Японии также имеет серьёзные последствия, усилятся, уже усилились позиции политических сил, выступающих за сокращение атомных мощностей в Европе. Прежде всего здесь наиболее яркий пример – ситуация в Германии. Для России это означает, что под вопросом могут оказаться некоторые российские проекты, прежде всего, по строительству АЭС в Болгарии и Чехии. Вот в подтверждение этих слов, если мне память не изменяет, по-моему, вчера уже просто появилась информация о том, что Атомстройэкспорт со своим партнёром болгарским заключили меморандум о взаимопонимании, согласно которому все работы по строительству АЭС «Белене» будут заморожены до 30 июня этого года. Стороны берут время, чтобы вот оценить ситуацию с учётом всех последних событий.
С другой стороны, после событий в Японии вероятность сохранения российских проектов в Китае достаточно велика, поскольку страна испытывает значительную нехватку электроэнергии. А вот проекты в не таких крупных государствах, как, например, возможные проекты в Бангладеш, в Венесуэле – они, в принципе, могут быть под вопросом.
И, наконец, в заключение вот на следующем слайде мы попытались отразить совокупное воздействие вот этих двух событий на систему международного сотрудничества России. И в качестве примера здесь, опять же, можно взять ситуацию с Газпромом, у которого появляются новые возможности по поставкам природного газа на зарубежные рынки, как в АТР, так и в Европу. Выбытие мощностей АЭС в Японии эквивалентно примерно 13 млрд. кубометров годового потребления газа, что составляет 9% от экспорта Газпрома. Выпадение ливийских объёмов газа в годовом выражении составляет ещё около 9 млрд. кубометров, или 6% экспорта Газпрома. Но Газпром, естественно, не сможет обеспечить поставку всех необходимых Европе и Японии 22-х млрд. кубометров, так как существуют другие поставщики газа и другие виды энергоносителей. Но, тем не менее, по оценкам экспертов, в связи со всеми последними событиями экспорт российского газа в целом в этом году может оказаться на 7-10% выше, чем предполагалось ранее.
У меня на этом всё, спасибо вам большое!
В.И. Волошин. Моя фамилия Волошин, я представляю Институт экономики РАН. Прогнозировать надо, безусловно. И если о прошлом мы не имеем права говорить в сослагательном наклонении, то прогнозы – это всегда в сослагательном наклонении. Но прогнозировать в нашей стране не так просто, поскольку вот правильно говорилось, что прогнозы топливно-энергетического комплекса – это, во-первых, важнейшая часть социально-экономического развития. А у нас нет внятной промышленной политики, нет внятного социально-экономического прогноза. И поэтому те хорошие крупные специалисты, они субъективно могут ошибаться, но объективно они уже поставлены в такие условия, где просто заведомо вот сделать такой хороший прогноз. Методология.
Вот мне кажется, что наши прогнозы, вот Энергетическая стратегия, в том числе 2030, она страдает излишним экономическим прагматизмом, излишней экономической рациональностью. Она не нацелена на достижение социального согласия в обществе. Почему? Да потому что там превалируют формально логические методы прогнозирования. Надо от них уходить и дополнять другими методами. Может быть, плохо звучит, диалектическими, и Карл Маркс много чего придумал в этом. И социально непротиворечивыми. Формально-логическими методами, я думаю, не решишь эти вопросы. И, тем более, это важно, поскольку топливно-энергетический комплекс сильно политизирован. Если мы говорим о прогнозировании международных отношений, то именно этот фактор является довлеющим. И если будем исходить из рационального экономического прагматизма, тут никаких проблем не решим.
Потом другой момент. Цели и средства достижения целей, зависят от социальных ценностей в обществе. Вот какие мы выбираем цели в наших прогнозах? Очень правильные. Есть цели, общественные пропорции, которые необходимо устанавливать сознательно. А есть те, которые с помощью рыночных механизмов достигаются. У нас же доходы 10% самых богатых и 10% самых бедных людей – это колоссальный разрыв. В европейских странах разница в 5-6 раз, в Скандинавии в 3-4 раза. У нас в 16 раз, официальные данные. Если учитывать, серые, тёмные схемы, то в 30-50 раз.
А наша Энергетическая стратегия, не ориентирована на это. Там же крупный капитал, крупный бизнес, монополии – вот их интересы. А средний бизнес, малый бизнес? И не ориентируется стратегия на достижение вот этой цели. А это уже зависит от социально-экономической природы общества, от его степени зрелости, от демократических институтов, от развитости институтов гражданского общества.
Часто говорят, что прогноз, Энергетической стратегии 2030, не имеет альтернативы. Я думаю, по жизни всегда у нас есть альтернатива, и эта Энергетическая стратегия тоже имеет альтернативу. Другое дело, что мы поставлены в такие условия, что всё наоборот, действительно нет. А в нормальном обществе, там, где есть право выбора, там всегда есть альтернатива.
Вот три таких момента я хотел высказать. Спасибо.
А.А. Макаров. Большое спасибо! Пожалуйста, другие мнения! Тогда спасибо, пару заключительных слов.
Мне кажется, что у нас была очень интересная дискуссия. Очень интересные точки зрения были высказаны, включая вот это выступление, только что прозвучавшее, абсолютно правильное по всем концептуальным позициям.
Я хотел бы обратить внимание вот на какие вещи. То, что уже говорил в качестве ремарки. Формирование сценариев осмысления социальной роли энергетики и последствий для энергетики социального движения общества и политики включается туда. Но это самое трудное и самое главное в работе по прогнозированию.
Но это превалирование качественного анализа не снимает задачи разработки методологии и инструментария прогнозирования, на мой взгляд. Почему? Потому что диалог в отношении будущего энергетики должен происходить на одном языке. Вот математика выработала свой язык. Физика выработала свой язык. Экономика и энергетика, как часть экономики, здесь она выступает как раз в таком качестве, этого метаязыка не имеет. Мы должны определиться через методологию прогнозирования в одинаковом понимании состава факторов, их возможных диапазонов их влияния и последствий из этих факторов. Это грамотное квалифицированное проникновение в суть дела, в суть определяющей перспективы развития энергетики. И овладение такой методологией и таким инструментарием как языком общения в сопоставлении разных точек зрения, в осмысливании всё тех же возможных сценариев, чтоб мы впоследствии обсуждали на одном и том же языке – на мой взгляд, вот ещё недооцениваемое пока, недооцениваемый аспект вот этой работы |
