|
Международная конференция
«ПРОГНОЗИРОВАНИЕ РАЗВИТИЯ МИРОВОЙ ЭНЕРГЕТИКИ:
АНАЛИЗ МЕТОДОЛОГИЙ И РЕЗУЛЬТАТОВ»
5 апреля 2012 г.
Макаров. Уважаемые коллеги! Прошу присаживаться. Начинается следующая конференция нашего форума – «Прогнозирование развития мировой энергетики».
У нас два ведущих – Леонид Маркович Григорьев, заместитель генерального директора Российского энергетического агентства, и ваш покорный слуга – Макаров Алексей Александрович, Институт энергетических исследований Российской академии наук.
Советский Союз, а теперь – и Россия, при том, что занимали в свое время первое место – Советский Союз – по производству энергоресурсов в мире, второе по потреблению; Россия, правда, утеряла эти позиции, скатилась соответственно на четвертое и пятое место в мире, страна, обладающая огромным энергетическим потенциалом – сейчас 10% мировой энергетики, – страна, в которой 15% валового внутреннего продукта, и 30% бюджета, и 65% внешней торговли связано с энергетикой, с энергоресурсами – эта страна не располагает своей собственной системой, своими собственными механизмами видения перспектив развития мировой энергетики и своего места в этой мировой энергетике.
В подавляющем большинстве случаев мы должны, вынуждены использовать прогнозы, расчеты, декларации, идеи, которые закладываются другими мировыми центрами – это, прежде всего, Международное энергетическое агентство, это Департамент энергетики Соединенных Штатов Америки, это Европейская экономическая комиссия. Но известно, что в наше время – это уже не одно десятилетие – прогнозы являются средством манипулирования поведением соответствующих игроков. И если мы принимаем за основу идеи и прогнозы, отработанные, выставленные, осмысленные другими, не всегда лояльно относящимися к нам партнерами, то мы, хотим или не хотим, проигрываем.
Мы представляем здесь совместный проект Института энергетических исследований РАН и Российского энергетического агентства, который ставит своей целью преодоление вот такой зависимости. Его методическая часть под названием «сканер» обсуждалась нами год тому назад на этом самом форуме, только в немного другом помещении.
В этот раз вашему вниманию предоставляется не только усовершенствованная версия соответствующего инструментария, – этому уделяется минимальное внимание, – но и сами прогнозы развития энергетики, прогнозы, которые имеют несколько коренных отличий. Прежде всего, это про сценарии взаимосвязанного развития энергетики мира и России. То есть не отдельные мировые прогнозы, отдельные сценарии развития энергетики России, а именно их синтез.
Второе – это не прогнозы развития мировой энергетики, а прогнозы мировых энергетических рынков. Это принципиальное отличие. Прогнозы рынков волей-неволей включают в себя прогнозы развития энергетики, но они требуют совершенно другой детализации участников прогнозов, не укрупненной – 7-10 районов, регионов мира, как это повелось еще со времен Института системных исследований, а с выделением на каждом рынке своих ведущих игроков. То есть еще и плавающий состав основных участников рынка.
Это прогнозы основных параметров цен, прежде всего, прогнозы эффективности деятельности корпораций на этом рынке, и что немаловажно – сегодня это тоже будет представлено – прогнозы приемлемых для бюджетов основных производителей и некоторых потребителей энергоресурсов цен на энергоресурсы. То есть те требования к параметрам рынка, которые накладывает вот такое вот национальное условие существования соответствующих компаний.
Этот прогноз энергетических рынков требует моделирования и исследования конфигураций рынков – то ли это теоретически конкурентные рынки, то ли это олигополии производителей или потребителей, картонные соглашения и т.д. То есть это инструмент, который должен и уже умеет в какой-то части решать соответствующие проблемы.
На этом инструменте, который, повторяю, усовершенствуется вместе с каждым туром выполнения практических расчетов, он постоянно живет – на этом инструменте уже получены интересные результаты, демонстрирующие, например, формирование конкурентных рынков газа в Европе, возможно, с последующим – со временем – в Евразии и формирование единого мирового рынка газа, которого не было до сих пор.
Результаты, связанные, например, с выходом на самообеспеченность североамериканского континента – не только по газу, что уже случилось, но и по нефти. Результаты, демонстрирующие, например, стагнацию и даже риски снижения объемов экспорта энергоресурсов, прежде всего, углеводородов из России и т.д. То есть сами результаты – они подталкивают к интересным идеям и обрисовывают другие ситуации, чем то, что идет по сложившимся трендам.
Это, повторяю, начало пути. Тут мы видим очень сильные необходимые методологические продвижения, суть которых состоит в следующем. До сих пор во всех исследованиях, во всех обсуждениях, во всех декларациях типа декларации устойчивого развития, глобальной энергетической безопасности и т. д., методологически ситуация выглядела таким образом: есть внешний наблюдатель, некий инопланетянин, который смотрит на этот шарик и снаружи, извне пытается построить, объяснить перспективы его развития.
Подход имеет право на существование, типичный научный подход. Но мы отлично знаем, что энергетика, а с ней и тесно взаимосвязанная экономика – это результат острых столкновений, это результат не только компромиссов, но и борьбы, и подавления основных участников этого процесса. И вот развитие нашего инструментария в этом направлении является одной из важных задач.
Мы рассматриваем эту работу как становление – назову это громко – попытку становления национальной платформы, прогнозирование развития энергетики России в рамках мировой энергетики. Именно национальную платформу, которая открыта, и мы ее позиционируем как открытую для участия заинтересованных организаций, участия не только в рамках выполнения определенных заказов на тех или иных условиях, а для использования ее так, как используют мегаэкспериментальные установки в физике, например. Коллективное пользование, когда ты можешь ставить на ней свои эксперименты, проверять свои идеи, использовать свои модели, если они у тебя есть, или свою информацию.
И поэтому в целом мы, предоставляя этот инструментарий, призываем аудиторию относиться к этому как к возможной площадке для совместного дальнейшего сотрудничества.
Благодарю вас. Построим мы наше обсуждение следующим образом: у нас будет 3 или 4 доклада. После каждого доклада 2-3 вопроса, и обсуждение получится по итогам того, что останется у нас по времени. Леонид Маркович, предоставляю вам слово.
Григорьев. Добрый день. Меня представили правильно, как заместителя гендиректора Российского энергетического агентства, и мы в этом качестве партнеры, у нас промышленное соглашение, мы сотрудничаем уже давно во многих областях. Вот эта самая интересное, потому что в 1979-м году меня отправили из Академии наук в Wharton School, в Филадельфию, изучать моделирование.
Мы собирались тогда делать модель американской экономики в Москве. Это никогда не реализовалось, но мне повезло поработать с Уорреном Скайном, который получил Нобелевскую премию за моделирование. Конечно, модели мировой экономики в обычном смысле почти невозможно сделать, долгосрочные и даже краткосрочные, очень трудно. Но я хорошо себе представляю весь путь, который прошло мировое моделирование от первой модели 1946-го года до нынешних времен.
И наша творческая роль в этом партнерстве – это мировая экономика. Мы еще занимаемся рынком нефти, а большая часть энергетики – естественно, дело Института энергетических исследований Академии наук.
Прогнозирование часть процесса моделирования мировой экономики. Это вещь, которую мы можем начать, и ее никогда не кончишь. Это вещь безразмерная, ей можно заниматься пятью университетами, тысячей студентов, всеми банками страны. Я заведующий кафедрой мировой экономики на Факультете мировой экономики Высшей школы экономики, и по истории еще член правления Фонда дикой природы России и Англии, поэтому я в курсе всех новаций, которые рождаются в мире со стороны «зеленых», – ВВФ. И стараюсь отфильтровать все, что есть в мире экономики, среди всех моих друзей – я держу дружбу в течение последних 30-ти лет только с теми, с кем я когда-то занимался прогнозированием, вернее, изучал прогнозирование США. Это такое хитрое международное братство прогнозистов, которых понять невозможно, потому что разговор «вот это туда, а это сюда» – это, знаете, как между шоферами, его посторонний не поймет.
Теперь к нашим делам. У нас, в принципе, есть презентация. Несколько слов о том, что я буду показывать. Я в последний момент вставил в долгосрочный прогноз 3-4 слайда из текучки, потому что вы не можете начать долгосрочное прогнозирование, смотреть вперед, совсем игнорируя конкретный момент. Вот вам мировой кризис, который мы сейчас прошли и как-то из него
Вот это красивый слайд чтобы было понятно, как красиво можно жить в области анализа экономики. Это американский. Это слайд, чтобы было понятно: даже для того, чтобы понять, что сейчас происходит, приходится раскладывать по компонентам ключевые страны на квартальном уровне.
Это развивающиеся страны. Понятно, что там сверху – Китай. Я практически не комментирую эти слайды, это технические моменты. Я остановлюсь на наиболее интересных вещах.
Вот существенный момент. Я думаю, что как раз всем энергетикам пора узнать страшно интересную правду, что в 2011-м году наконец ВВП развивающихся стран догнал ВВП развитых стран. Столько ждали, что они будут догонять, наконец, они догнали.
Больше того: по капиталовложениям развивающийся мир вкладывает по объему – в основном за счет Китая, конечно – вкладывает больше, чем развитый мир. То есть существует передаточный механизм роста, изменения. В том числе это, как вы понимаете, колоссальным образом влияет на потребление всех видов сырья, на инфраструктурные проблемы и на энергетику.
Изменилась полностью картина. Понимаете, надо смотреть вперед на 20-25 лет. Когда мы понимаем, что изменилось за последние 10 лет – я перехожу к трудностям долгосрочного прогнозирования. Когда за последние 10 лет вообще сменилась финансовая позиция, Китай и нефтяные страны владеют инициативой. У них гораздо более крепкая позиция по платежным балансам, чем у развитых.
В принципе, вот этот блок, где мы вложили определенный экономический вклад в работу модели и Академического института. Детали кухни прогнозирования – они ужасны, так же, как и варка, приготовление в ресторанах, поэтому слабонервных мы не будем пугать, а пойдем прямо дальше.
Существует определенный набор предпосылок. Мы будем показывать 2 варианта. Будет несколько технических слайдов по регионам, мы не будем там влезать в детали, потому что весь прогноз – вывешен уже на сайте. Главное сегодня, мне кажется – энергетический прогноз.
Что бы я хотел рассказать про нашу, экономическую часть? Прежде всего, мы не старались делать никакой экзотики. Можно не пить валерьянку, здесь не будет никаких катастрофических вариантов. У нас есть катастрофический вариант, у нас нет розового варианта. Мы взяли два – оптимистический и пессимистический, только они не для России, они для мира оптимистический и пессимистический.
Скажем, чтобы было понятно: в пессимистическом варианте мир растет медленнее, а Россия растет практически тем же темпом. То есть доля России в 2035-м году, в пессимистическом для мира, выше, чем в оптимистическом. Это чтобы было понятно, потому что у нас обычно оптимизм и пессимизм считаются относительно национальных интересов, здесь это по миру.
Мы практически выкладываем идею подхода к прогнозу, 2 варианта таким образом, что в этом коридорчике до 2035-го года – ну, процентов на 90 мир туда попадет. Вероятность выхода из этой колеи каким-то линейным способом, без катастроф, шоков и каких-то драматических событий крайне маловероятна. Поскольку задача сегодня – не рассмотреть катастрофические варианты развития мировой экономики, а посмотреть, что происходит в наиболее вероятных вариантах мировой экономики – поэтому мы не брали таких катастрофических вариантов.
Практически стартовый момент для прогнозирования чрезвычайно тяжел. Все знают, что в кризисные и послекризисные времена практически все прогнозы не срабатывают. Есть масса, в том числе и сделанных Российским энергетическим агентством, работ. У нас есть квартальный обзор по макроэкономике. Мы показали, насколько ошиблись в 2010-м году с прогнозом на 2011-й. Казалось бы, был уже рост на 2011-й год, а ошибка в прогнозах колоссальная. Она, может, меньше, чем на конец 2008-го, на 2009-й – на сам кризис, но она тоже колоссальная, и на ней была сделана куча ошибок экономической политики.
Сейчас мы имеем дело с ростом – в Китае, естественно, в Азии, которая вытягивает мировую экономику. Но там много проблем, и вопрос в долгосрочном, даже в среднесрочном плане – как ведется китайская экономика, насколько долго и в какой структуре она будет вытягивать – это целая история.
Имеем мы дело с так называемой второй волной, или с мягкой рецессией в Европе. Она идет уже с осени, там нет никакого секрета. Это не такая цунами, как была в 2008-м году, но это тяжелая волна. Я пока показываю – надеюсь, что это можно прочесть на экранах – примерно показываю разницу между двумя сценариями в этом коридоре.
Но суть в том, что мы не ожидаем в оптимистическом сценарии каких-то крупных финансовых потрясений. В пессимистическом сценарии мы все-таки допускаем выход Греции из еврозоны, мы допускаем, что кто-то, какие-то страны окажутся в тяжелейшем финансовом положении. То есть все эти варианты рассматриваются.
Больше того – мы рассмотрели и более катастрофические вещи. Но, во-первых, публиковать катастрофические прогнозы – это как бы их накликать, да и вообще – тогда это немножко другой предмет. Это надо тогда собирать отдельную конференцию, чтобы это обсуждать.
Поэтому мы надеемся, что мир проскочит в эту тяжелую полосу, и мы тогда попадаем в некоторый новый долгосрочный мир, выходим из послекризисной тяжелой полосы году к 2015-му. И самая большая, заметная разница, конечно – как мы выходим. То есть между двумя сценариями, прежде всего, разница на 11-15-м году, потом постепенно она сглаживается. Хотя, повторяю, в некоторых вариантах возможно и замедление роста Китая в различных точках, возможен и следующий кризис. Они могут создать целый ряд проблем.
Если мы посмотрим на мир в 2035-м году, то обращу ваше внимание на очевидные вещи: Китай меняет США. Очень любопытно, что все, кто умеет пользоваться калькулятором, даже Goldman Sachs, вот это всё уже посчитали. Видите, это несложно: вы просто умножаете там проценты. Помните: есть число «Пи», есть числе «Е», а есть число «У» – удвоение. Это 1,715. Вот в десятой степени у нас удвоение. Понятно, что какую вы норму записали вперед при прогнозе, так у вас и получается. Разогнали инерцию роста Китая – и все просто.
Здесь мы провели достаточно умеренно. Все как-то психологически понимают, что рано или поздно должен замедлиться Китай, Индия, мир вряд ли вот так будет выглядеть. Но повторяю: то, что вы сейчас смотрите – это очень редко показывают, все экономисты это знают.
Вот так выглядит мир при достаточно умеренном инерционном прогнозе: Китай обгоняет в 1,5 раза по ВВП США, Япония скатывается на 3% и Россия догоняет Японию или остается чуть ниже. Мы стоим примерно там, где мы стоим, но Германия сползает ниже нас, притом что она промышленная развитая страна. То есть мир меняется интересным образом, не совсем так, как у Goldman Sachs. И вообще – это предмет для серьезных отдельных разговоров.
Еще я хотел показать несколько вещей, которые стоят под прогнозом. Их нет в самом издании, но они сидят под прогнозом. Это нормы сбережения, нормы накопления. Главное, конечно, посмотрите на США. Это норма накопления, пунктиром – намного выше, чем собственные сбережения.
Это единственный такой крупный агрегат из четырех, которые я сейчас покажу, который абсорбирует чужие сбережения. Даже развитый мир экспортирует сбережения, и развивающийся экспортирует сбережения, потому что везде сплошная норма сбережения выше, чем норма накопления. Даже бедные страны – без Китая – и те экспортируют сбережения, строго говоря, в четырех… Вот если разбить мир на 4 части, – не по континентам, – то только США абсорбирует чужие сбережения.
Вот это очень важно. И посмотрите на норму сбережения в Китае: 54%. Можно ли это выдержать в долгосрочном плане? Доля потребления в валовом внутреннем продукте Китая упала до 34%. У США – 70, у нас – 50. Так, конечно, жить нельзя, им придется что-то делать, им придется перестраивать внутренний рост. Вот процесс перестройки является загадкой.
Дальше идет большое количество слайдов: Латинская Америка, США, Африка, Европа. Практически я дал представление о том, как сделан прогноз. Мы очень внимательно посмотрели все регионы, и за выходом в один показатель – ВВП – стоит достаточно большая внутренняя работа.
Макаров. Спасибо. Извините за вынужденное соблюдение регламента. Татьяна Алексеевна Митрова, руководитель Центра международной мировой энергетики, Энергетического центра «Сколково» со следующей частью сообщения, которое она сама объявит.
Митрова. Конечно, спасибо большое, но я надеюсь, что сейчас мою презентацию удастся загрузить. У нас совместная презентация по вот этому прогнозу. Прогноз получился большой – 190 страниц. Его можно скачать на сайте ИНЭИ и на сайте РЭА полностью. Сейчас, естественно, во всех деталях и красотах рассказать и представить мы его не сможем, а быстро пробежимся по основным моментам.
Вот вы видите его структуру. Это методология, сценарии, глобальные энергетические тренды, затем анализ по отдельным видам энергоресурсов. Отдельный блок по России внутри мира – часть взаимосогласованного прогноза. И дальше – большое-большое приложение с балансами по всем регионам мира. То есть можно и нужно пользоваться, скачивать, цитировать, желательно ссылаясь.
Давайте я пойду по первой части – методология, сценарии, глобальные тренды, а потом Вячеслав продолжит, поскольку это совместный труд, очень большой, и мы вместе будем это рассказывать.
Итак, по методологии. Мы столкнулись с тем, что большинство зарубежных прогнозов очень тщательно скрывают свою методологию либо отделываются общими фразами. Более того: когда мы начинали копать глубже, выяснялось, что чаще всего это не комплекс моделей, а совсем разрозненные модели, частично работающие «на коленке», и поэтому их и не показывают, чтобы не позориться.
Мы постарались здесь представить наиболее детально. Я не могу показать все слайды в силу ограничения по времени, но вот общая структура – она такая: блок сценариев, который разрабатывается сейчас совместно с РЭА, затем модуль технологий, ресурсный модуль по всем видам отраслей ТЭК, модуль прогнозирования спроса и модуль, который все это сводит – модуль топливно-энергетического баланса. Это отдельная балансовая модель, которая связывает целый ряд оптимизационных моделей.
То есть понятно, что сделать одну, единую модель всей энергетики абсолютно невозможно – это неработоспособный инструментарий, поэтому у нас комплекс моделей, но мы их все готовы открывать, показывать и обсуждать. Собственно, Алексей Александрович уже сказал, что мы открыты для всех участников, которые хотели бы к этому процессу прогнозирования присоединиться.
Блок сценариев Леонид Маркович уже показывал. То есть от РЭА – как раз экономическая часть: население, экономика, ВВП, финансовые рынки, рынки нефти – с точки зрения ценообразования. И мы вкладываем, во-первых, вот этот комплекс экономико-математических моделей, который описан в «Сканере».
И целый набор баз данных и баз знаний, которые за последние годы были накоплены в Институте энергетических исследований. Это и по энергетическим проектам, компаниям, энергополитике основных стран мира. И, естественно, вся энергетическая статистика, которую мы скрупулезно складываем.
Отдельная тонкость, которая позволила нам совершить определенный прорыв в этом году – это модуль технологий, который мы развиваем на базе сотрудничества с системой моделей международного энергетического агентства, именно технологических моделей. Epson tiamat(?) – модуль технологий. То есть, пожалуй, модуль сейчас наиболее разработан. Это целый набор технологий в использовании энергии по секторам экономики, по электростанциям и т.д. То есть здесь мы, конечно, пользуемся зарубежными наработками, хотя и не оставляем надежды постепенно разработать какой-то свой аналог. Но пока пользуемся этим в рамках сотрудничества с Epson. У нас подписано соглашение, институт энергетических исследований является официальным представителем в России и, соответственно, держателем этой базы данных и моделей.
Ресурсный модуль, представленный здесь. К сожалению, я не смогу пройти по каждому из них, в книжечке это все есть. Предположим, по газовому модулю, который у нас, наверное, самый любимый, так получилось – это мировая модель рынков газа, где рассматриваются рынки сетевого газа, сжиженного природного газа на уровне всех стран-производителей. То есть уровень детализации очень высокий: все страны-производители и все страны-потребители газа.
Причем выполняется оценка перспектив добычи, потребления, потоки, цены газа – более чем по 160-ти узлам. То есть это чрезвычайно детальный инструментарий, который, безусловно, для страны уникален. Аналогичные блоки большей или меньшей степени детализации разработаны и по остальным отраслям ТЭК.
И, наконец, модуль топливно-энергетического баланса, который все это сводит в единый баланс. Я не буду останавливаться на модуле прогнозирования спроса – это отдельная большая методологическая работа, потому что все, кто с этим сталкивались, знают, насколько тяжело мы это увязываем с темпами роста ВВП, с нормой накопления и т.д. То есть там отдельные темы для обсуждений.
Итак, данный модуль сводит мировой топливно-энергетический баланс с учетом сценарных, технических и ресурсных ограничений по всем видам топлива и по секторам потребления. Очень бегло рассказав про методологию, теперь хочу хотя бы немного сказать по сценариям, потому что это тоже отдельная тема, которую мы только начали прорабатывать в этом году и надеемся углублять дальше.
В первую очередь мы пошли от демографии. Большой блок в прогнозе посвящен демографии. Мы смотрим и всё, что касается миграции между городом и деревней, между различными странами мира, рождаемость, уровень образования, то есть, качество населения, которое, безусловно, влияет на перспективы развития отдельных регионов.
Я думаю, не открою Америку: понятно, что основной рост населения в рассматриваемой перспективе – это развивающиеся Азия и Африка, а в Европе, СНГ и развитых странах Азии численность населения будет стабильной с тенденцией к снижению. Это имеет абсолютно непосредственное влияние и на прогнозы энергопотребления.
Энергообеспеченность. Вопрос, связанный с энергоемкостью, особенно чувствителен при прогнозировании, потому что даже небольшое изменение в предположениях относительно уровня энергоемкости может изменить конечный результат кратно. Здесь мы, безусловно, исходим из того, что растущее благосостояние населения ведет к росту энергообеспеченности.
При этом все мы знаем, что последние несколько десятилетий по всему миру наблюдается сходимость уровня энергоемкости экономики. Нами разработана специальная методика прогнозирования уровня энергоемкости по странам. И интересное наблюдение, что разрыв в энергоемкости между развивающимися и развитыми странами сокращается, мы все это видим, но при этом резко растет разрыв производительности труда, и это достаточно важная предпосылка для наших прогнозов.
По развитию технологий тоже есть отдельный блок. Ряд технологий мы принимаем так же, как Международное энергетическое агентство, по каким-то технологиям мы вступаем в разногласия. Например, CCS – улавливание и хранение СО2 – Международное энергетическое агентство рассматривает как столбовой путь цивилизации в перспективе до 2035-го года. Мы сомневаемся в ее коммерческом широкомасштабном внедрении в этот период.
С другой стороны, предположим, не рассматриваются зарубежными прогнозистами вопросы хранения электроэнергии. Вопросы децентрализованной энергетики тоже зачастую находятся в несколько ущербном состоянии. Поэтому здесь у нас тоже сделан такой подход к некоторой переоценке будущей роли технологий в развитии мировой энергетики.
Ну и, конечно, самая пикантная часть, которая всегда вызывает очень большой интерес – это цены. Вот наши предположения о ценах на нефть. Здесь мы оперируем понятием ценового коридора. Но поскольку точный прогноз цен на нефть будет давать только самоубийца, всем понятно, что он не сбудется в силу огромного количества краткосрочных факторов, влияющих непосредственно на нынешнюю цену нефти.
Но вот обоснованный коридор, ограниченный сверху и снизу как предельными затратами на добычу, так и необходимостью сведения бюджетов добывающих стран – то есть тоже очень важное ограничение. И сверху ограниченный межтопливной конкуренцией и переключением на альтернативные виды топлива – в первую очередь, биотопливо – вот это вы здесь видите.
Цены на газ, по нашему прогнозу, постепенно растут, хотя и не очень резко, и этот рост отражает удорожание проектов по всему миру – проектов по добыче, проектов по транспортировке. И в силу уникального характера газовой отрасли, то есть очень высокой доли транспортных затрат, по нашему прогнозу, сохраняется существенный разрыв в ценах на газ между регионами. Он постепенно снижается, безусловно, развивается арбитраж между рынками. Но, тем не менее, мы по-прежнему видим все-таки отдельные региональные рынки со своими моделями ценообразования.
Цены на уголь растут. В Азии они тоже растут быстрее, чем в Европе в силу гораздо более быстрого роста спроса. Это основная идея, что цены на газ и уголь по-прежнему находятся ниже цен на нефть в пересчете на тепловой эквивалент. То есть газ – это примерно 0,6-0,5 от цены нефти, если цену нефти мы принимаем за 1.
Ну и, конечно, мы не могли обойти, проигнорировать такой важный сценарный фактор, как энергетическая политика отдельных стран. Причем понятно, что это смотрится по каждой стране отдельно – по крайней мере, по крупнейшим странам – либо по группам стран, как Евросоюз, например.
И здесь надо понимать, что приоритеты этих групп стран категорически различаются. Если развитым странам вообще-то дешевая энергия не нужна, потому что дешевая энергия не будет стимулировать энергосбережение и развитие возобновляемых источников, то развивающие страны как раз в ней всячески заинтересованы для поддержания своего быстрого экономического роста.
Ну, и так далее. Есть целый набор абсолютно радикально различающихся целей и критериев, которые как порождают этот конфликт интересов, который особенно хорошо виден на примере климатических проблем.
И по глобальным энергетическим трендам. Вот, собственно, уже результаты нашего прогноза, до этого были сценарные предпосылки, которые более подробно описаны вот в этой книжечке. Ну, а результаты каковы? Прежде всего, в период до 2035-го года потребление первичной энергии возрастает более чем на 40%, причем вы видите: практически весь рост спроса приходится на развивающиеся страны. Развитые страны стабилизируют свое энергопотребление. Это очень важный результат для России, потому что он показывает, где наши основные рынки.
Мировые энергетические рынки диверсифицируются. Смысл в том, что происходит постепенное выравнивание долей ископаемых видов топлива – нефть, газ, уголь – и всех не ископаемых, вместе взятых. То есть на самом деле топливная корзина мира приобретает очень красивый диверсифицированный вид. И что самое главное, что это означает для этого прогноза – что впервые вообще за всю историю антропогенной энергетики основная часть прироста потребления будет покрываться как раз за счет не ископаемых видов топлива. То есть, сейчас мы находимся в точке перехода.
Что еще, если говорить именно о глобальных энергетических трендах, что еще происходит радикального? Прежде всего, происходят очень существенные изменения в экспортно-импортных потоках. То есть помимо того, что потребление в развитых странах стагнирует, а в развивающихся – очень быстро растет, это автоматически означает перераспределение всех потоков энергоресурсов в мире.
При этом, учитывая очень быстро растущую роль нетрадиционных ресурсов нефти и газа, – и у нас в прогнозе достаточно детально показано и влияние сланцевого газа, и влияние сланцевой нефти, – в результате у нас импортная зависимость основных стран-потребителей меняется.
Один из важнейших выводов, который мы находим новым и важным для будущей энергополитики России –то, что Северная Америка выходит на полное самообеспечение по газу и более того – становится его экспортером, и то, что Северная Америка постепенно приближается в перспективе к самообеспеченности по нефти, что означает полный передел мирового нефтяного рынка и перераспределение всех потоков.
И, в принципе, у нас там сделан специальный фокус, специальный подсценарий, который анализирует возможное влияние добычи сланцевой нефти в случае ее удешевления на мировой баланс нефти, на цену нефти. В общем, результаты довольно обескураживающие для России. Это действительно серьезная угроза, которую необходимо очень тщательно отслеживать. Пока эта добыча находится в ранней стадии, и говорить о дальнейшем прогрессе в удешевлении технологии сложно, но мы уже видим, что это может серьезно изменить расклад сил в мире.
Следующий очень важный результат, который хорошо перекликается с предыдущей панелью про устойчивое развитие – это анализ выбросов СО2. И здесь надо сказать, что мы специально проанализировали варианты участия разных стран в различных обсуждаемых формах Пост-Киотского соглашения, то есть каким образом определяется цель сокращения выбросов, и результат у нас получается один: для развивающихся стран это катастрофически невыгодно. Где-то Соединенные Штаты выигрывают, где-то выигрывает Европа, развивающиеся страны проигрывают во всех вариантах, и именно на них должна будет лечь основная тяжесть выполнения этого соглашения. Поэтому совершенно явными становятся причины провала всех этих договоренностей – развивающиеся страны не будут брать на себя эти обязательства, для них они выглядят совершенно несправедливыми.
В результате мы предполагаем, что до 2020-го года никакого работоспособного соглашения не будет. И мы видим – вот если смотреть по известной траектории изменения климата, идеально – это если не выше 2˚, а катастрофично – это если выбросить СО2 таковы, что приводит к изменению температуры на 6˚С. Так вот мы видим, что мир абсолютно четко, уверенно, ровно идет по вот этой траектории – 6˚.
И это очень серьезное предупреждение для всех нас. Уже поздно то, о чем Александр Чикунов говорил на прошлой сессии – на самом деле, уже разговаривать о том, что же делать с СО2 и какое бы соглашение заключить, поздно. Сейчас уже вопрос, как со всем этим жить и как к этому приспосабливаться, потому что точка не возврата пройдена, менять что-то уже поздно.
Надеюсь, что всех заинтересую, и у вас появится стимул для того, чтобы скачать эти 25 МБ и потом тщательно, аккуратно их все просматривать и прочитывать.
Если смотреть уже по отдельным энергоносителям, что такого радикального происходит? Во-первых, то, что я говорила по цене нефти. В прогнозе представлена – по-моему, впервые вообще в такой детализации – кривая предложений нефти по основным регионам и по типам нефти. Показана балансовая цена нефти, которая получается при таких затратах в случае идеального рынка. Понятно, что на это будут накладываться какие-то факторы волатильности, манипуляции и т.д., но вот балансовая цена нефти и метод ее нахождения в прогнозе показаны, мы просто все карты свои раскрываем.
Показаны и изменения на стороне потребления нефти и нефтепродуктов, изменения достаточно значительные. Дело в том, что тот запас эффективности, который существует в первую очередь в транспортном секторе, позволяет достаточно существенно ограничить рост спроса на нефть на транспорте. И мы видим, что нефть, становится энергоресурсом, потребление которого растет меньше всего в рассматриваемой перспективе. Особенно это касается развитых стран, в которых очень высокие стандарты по автомобилям и использованию топлива, и там действительно происходит снижение в абсолютных объемах потребления нефти.
Конечно, в таких развивающихся странах, как Китай и Индия, все равно, рост спроса наблюдается, просто в силу бурно растущего числа автомобилей. Но сам рост потребления нефти составляет не более 0,5-0,6% в год, что заметно ниже, чем все, что мы наблюдали прежде. Меняется вся структура нефтепереработки в связи с этим. Нефтепереработка в значительной степени перемещается в Азию из стран Запада.
Ну, и несколько специальных фокусов, которые мы посмотрели. Вот я уже говорила про сланцевую нефть – что происходит, если она удешевляется так, как сейчас обещают американские производители. Это серьезный удар по всем остальным производителям нефти, это снижение цены нефти порядка до 80-83 долларов за баррель в перспективе до 2020-го года, но затем с постепенным ростом.
Отдельный фокус в обратную сторону: что происходит в случае конфликта на Ближнем Востоке? Причем мы смотрели не просто перекрытие Армозы(?) на 3 недели, и как это повлияет. Мы смотрели более затяжной конфликт, – не вдаваюсь в подробности, что это за конфликт, – но, скажем так, некая серьезная дестабилизация Ближнего Востока на 5-7 лет, то есть в перспективе до 2020-го года, дает очень резкий рост цен, практически до 200 долларов за баррель. И дальше возникают очень серьезные проблемы с удовлетворением мирового спроса на нефть в долгосрочной перспективе.
То есть здесь тоже существуют серьезные риски и для мировой экономики, и для основных нефтяных рынков. Увеличение вклада нетрадиционных видов нефти в удовлетворение спроса, фокус на сланцевую нефть. И видите, как повлияют ускоренные темпы разработки сланцевой нефти в США на мировые цены. На транспортный сектор. Сама структура предложения жидких видов топлива по видам и по регионам производства.
Конфликт на Ближнем Востоке как повлияет. Вы видите, это рост цен практически почти до 200$ за баррель. И нехватка предложения нефти в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
И, наконец, газ. Давайте, я на этом передам слово Вячеславу Кулагину, поскольку, пожалуй, нет человека, который вложил бы в достижение этих результатов больше труда и усилий, чем он.
Макаров. Спасибо. Начальник Центра мировой энергетики и Института энергетических исследований.
Кулагин. Спасибо. Газ. Как Татьяна уже отметила, газ – это действительно очень сильно проработанная наша часть, часть модельного комплекса. И достаточно разнообразные результаты мы можем выдавать, которые более полно вы можете, конечно, ознакомиться в презентации – я остановлюсь на основных таких моментах, то есть что мы видим по спросу на газ.
В общем-то, вполне ожидаемое из экономики, вполне ожидаемое из тех трендов, которые уже Татьяна рассказывала, то, что у нас по ОЭСР растет, но в принципе достаточно не сильно растет спрос на газ, а основной прирост, в общем-то, дают страны не ОЭСР.
Цены на газ. Это представлен график на 2035 г. Это возможности предложения газа. И вот что бы здесь хотелось отметить, на самом деле в эту модель заложены данные по всем месторождениям, то есть там больше несколько тысяч месторождений, они заложены по красной кривой. Но чтобы немножко сгруппировать и это было понятнее, мы немножко по регионам так вот обобщили эти данные.
Вывод такой, что объем добычи - 5 трлн. куб. м. на 2035 г. Это мир действительно может дать, причем по достаточно небольшой цене – менее 200$ за тыс. куб. м.
При этом, если рассматривать другие сценарии, – а сценарии действительно мы смотрели достаточно разные – еще увеличить объем добычи на 10%, то есть до 5,5 трлн. куб. м. вполне можно. Это приведет к росту цен на газ примерно на 50%.
Но смысл в том, что газ достаточно гибок как замещающее топливо, в отличие, например, от нефти, и позволяет действительно варьировать объемами и может в мировой энергетике играть замещающую роль: когда случаются проблемы с другими видами топлива по разной причине.
Нетрадиционный газ. Мы смотрим разные сценарии с нетрадиционным газом. Сценарий увеличения, сценарий снижения добычи. Причем тут смотрится не только Северная Америка, здесь мы и Китай, и Европа, то есть всю цепочку по нетрадиционному газу смотрим. При изменении доли нетрадиционного газа при добыче на 2%, спотовые цены меняются примерно на 10%. Но опять же, ознакомившись с полной версией презентации, там будет написано, что такое успех нетрадиционного газа, какие именно предпосылки на какие объемы и в каких регионах.
Важно то, что нетрадиционный газ достаточно серьезно влияет на рынок. И здесь я бы отметил еще один важный фактор, который мы получили в ходе расчетов, – когда мы смотрели именно рынок США и увеличивали, уменьшали добычу, мы почему-то не увидели соответствующего изменения мировой торговли. Сначала нас это удивило, а потом, когда присмотрелись, оказалось, что изменение действительно происходит несущественное, потому что сланцевый газ на рынке США конкурирует с более дорогим традиционным газом, и при уменьшении объемов добычи сланцевого его замещает традиционный газ. То есть при уменьшении объема добычи сланцевого, в США не начинают массовый импорт СПГ. Есть еще запасы традиционного газа, которые дешевле импорта СПГ с учетом, естественно, транспортных затрат на СПГ.
По секторам если смотреть. В общем-то, здесь представлены ОЭСР и не ОЭСР. Как мы видим, в ОЭСР основной спрос на газ у нас дает электроэнергетика, в не ОЭСР она также дает основной спрос на газ, но растут и другие сектора, причем растут достаточно существенно, то есть и промышленность, сельское хозяйство и услуги, то есть там рост идет по всем направлениям.
Вот по регионам что получается. Мы видим, что добычу наращивают все регионы мира, исключение составляет Европа. Причины, я думаю, объяснять не надо. И растет, конечно, растет доля нетрадиционного газа. При этом основными поставщиками на рынок являются страны Ближнего Востока и страны СНГ.
Вот здесь мы достаточно детально представили, что происходит в СНГ. В сравнении эти два графика как раз показывают, что добыча газа в странах СНГ растет быстрее, чем потребление, а значит, наращиваются экспортные возможности. Я сейчас не буду подробно останавливаться, потому что у нас дальше еще выступление Алексея Александровича по России, и поскольку все-таки в СНГ главный фактор – это все-таки Россия, он там это более подробно расскажет.
Газопотребление Европы. В Европе мы прогнозируем по всем, абсолютно по всем странам Европы, мы рассматриваем отдельно каждую страну в своих прогнозах, и, как видно из графика, прирост потребления в Европе идет примерно 0,7% в год.
При этом надо отметить, что есть некоторые страны, которые могут сокращать потребление газа, но, как правило, это связано, например, для небольших стран, с вводом АЭС, то есть ввели АЭС, и достаточно большая часть электроэнергетики заместилась.
Но в целом по региону, за исключением двух-трех стран, наблюдается именно прирост потребления газа.
Импорт. Вот посмотрите на баланс газа Европы. Ни для кого не секрет, это снижение добычи, рост спроса, естественно, как-то надо покрывать. И здесь мы видим прирост импорта, как по трубопроводам, так и по СПГ.
Причем, если говорить о межрегиональной мировой торговле газом, то я бы тут отметил еще один важный момент – до сих пор мы очень долго считали, что доля СПГ растет по сравнению с долей традиционного газа, и это будет продолжаться на достаточно длительную перспективу.
Здесь мы должны отметить, что сейчас мы уже пришли до того уровня, когда темпы роста СПГ замедляются. И мы видим некоторый стабильный баланс в межрегиональной торговле между трубопроводным газом и СПГ, они примерно равные ниши занимают. Хотя при этом, конечно, по Европе, естественно, основной прирост даст импорт СПГ.
Северная Америка. Как я уже упомянул про Северную Америку, тут достаточно интересный момент, рынок закрывается. Причем вне зависимости от того, чуть быстрее или медленнее пойдет нетрадиционный газ. Рынок закрыт потому, что возможности по добыче традиционного газа позволяют эти выпадающие объемы возмещать.
Более сложный вопрос – это экспорт СПГ из Северной Америки, потому что в отдельных расчетах у нас он действительно показан и в отдельных сценариях он идет в небольших объемах. Но главный фактор и главный вывод – что для импорта рынок практически закрыт на длительную перспективу.
По развивающейся Азии что у нас происходит. Растет и добыча собственного газа, растет импорт практически по всем направлениям. И, как видим, наибольший прирост по трубопроводному газу, но в абсолютных объемах импорт СПГ будет преобладать.
Основными поставщиками будут Ближний Восток и СНГ и, конечно, внутренние поставки, внутри региона, производителей, которые существуют в АТР.
Здесь карта межрегиональной торговли газа. Обобщенно скажу, что, к 2035 г. два региона основных – это АТР и Европа, то есть два региона, куда тяготеют все поставки от всех поставщиков.
А дальше уже там мы рассматривали различные сценарии. Опять же в презентации на сайте можно посмотреть, как они меняются, в зависимости от того же сланцевого газа и т.д.
Уголь. Прогноз потребления угля по регионам мира. И самое важное – это то, что развивающиеся страны Азии обеспечивают 70% мирового спроса на уголь. При этом 67% прироста – Китай, 28% - Индия. Это основные потребители угля.
Атомная энергия. Производство электроэнергии на АЭС, как мы видим, растет. Но атомная энергия – это то, на что надо обратить особое внимание в плане методологии. Дело в том, что в основном как прогнозируются рынки, как прогнозируется развитие рынков? Мы зачастую смотрели, сравнивали чужие прогнозы, десятилетней давности, и получалось что? Получалось, что рынок зачастую прогнозируется трендами. Причем тренд повторяет текущее состояние. То есть условно сейчас цены растут – мы прогнозируем рост, падают – прогнозируем падение, спрос растет – прогнозируем также рост спроса.
И зачастую именно так прогнозируется и атомная энергетика. Но это для данной отрасли кардинально не правильно. А почему, давайте посмотрим дальше. Вот посмотрите, что происходит сейчас в мире. Мы прекрасно знаем, что ОЭСР содержит основное количество энергоблоков, но из строящихся блоков 75% на страны БРИКС приходятся. То есть у нас идет смещение вектора в атомной энергетике из региона, так скажем, развитого мира в страны БРИКС. И это достаточно важный фактор.
Ошибки в методологии, которые часто допускаются. Это возраст энергоблоков. Количество блоков, которые возрастом менее 20 лет, составляет всего 20% от всех действующих. При этом мы прекрасно знаем, сколько у нас срок действия атомных электростанций. То есть что произошло в мире? Основной ввод блоков, основное строительство АЭС происходило до Чернобыля и до Три-Майл-Айленда. После этого мир изменился. Но мы еще живем на том опыте, на том богатстве, которое дало этот период строительства, который, если смотреть назад, от 20 до 42 лет.
Что нас ждет дальше в ближайшие 25 лет? Нас ждет вывод этих всех блоков. На выводе этих всех блоков у нас останется достаточно небольшое количество. И сумеет ли мир такими же темпами, как до катастрофы, заместить это все, притом в усложняющихся геополитических условиях, это большой вопрос.
Именно поэтому мы в своих прогнозах достаточно осторожно смотрим на этот фактор. Считаем, что замещение блоков и ввод новых будет немножко поменьше, чем дает, например, Международное энергетическое агентство и Департамент энергетики США.
Возобновляемые источники энергетики. Достаточно важный тренд – это снижение затрат по многим видам ВИЭ в последние годы. Но при этом все равно пока они не достаточно конкурентоспособны по сравнению с углем и природным газом. А, следовательно, государственная поддержка просто необходима. Без этого ВИЭ будет пробуксовывать.
Более 30% прироста – это развивающиеся страны Азии. Но в принципе прирост ВИЭ ожидается по всем регионам.
В результате подойдем к основным выводам мировой части нашего баланса.
Как уже отметила Татьяна Митрова, значительная часть прироста потребления покрывается за счет не ископаемых видов топлива. Это действительно новый взгляд. Нетрадиционные нефть и газ – они становятся новыми такими факторами, которые будут колебать рынок, и представляют реальную угрозу, в том числе для нефтегазовой отрасли России.
Запасы газа. Газ чувствует себя достаточно хорошо на рынке, в отличие от нефти, и действительно может наращивать при необходимости объемы, естественно, не в краткосрочном периоде.
Импорт нефти, газа, угля в Северную Америку снижается вдвое. А мы проигрывали сценарий, вплоть до полного закрытия Северной Америки. У нас уже закрылось по импорту газа, можно сказать. Вот фактически и по импорту нефти в случае действительно успеха разработки нетрадиционной, в том числе сланцевой нефти. Стоимость снижается. И экологические трудности, о которых говорила Татьяна Митрова.
Есть динамика энергопотребления, динамика изменения численности населения со времен Юлия Цезаря до наших дней. И там видно, что все очень долго шло стабильно. А последние где-то век-два резкий рост, очень резкий рост. Если раньше действительно можно было спокойно прогнозировать, что будет через 20 лет в демографии и в энергетике, то сейчас все меняется очень быстро. Сейчас все меняется фактически каждый год. Еще 10 лет назад никто из нас всерьез, в общем-то, не говорил о сланцевой нефти, сланцевом газе, нефтяных песках и т.д. Сейчас это факт, вышедший на рынок.
И вот зачем нужны эти прогнозы. У нас есть государство, у нас есть компании. В каких условиях они сейчас существуют? Мы попробовали изобразить, в каких условиях они сейчас существуют.
Вот посмотрите на этот кораблик. Это кораблик, который плывет по морю, а вокруг него много-много бомбочек. Если он немножко не туда свернет и не выстроит правильную траекторию, то последствия могут быть очень серьезными.
То есть мы можем сегодня вести проекты, которые потеряли актуальность уже вчера. Мы можем сегодня не сделать и не совершить то, что необходимо делать, чтобы не потерять свою конкурентоспособность.
И это очень важно, потому что у нас получается, что мы приняли энергостратегию до 2030 года. Но нельзя просто сидеть и смотреть: сбудется, не сбудется. Фактически любые стратегии, любые стратегии развития отраслей, как и стратегии развития компаний, необходимо корректировать, обязательно нужно корректировать ежегодно, чтобы они действительно были актуальны и соответствовали текущей ситуации.
Я могу сказать, что теперь для этого есть все инструментарии и надеюсь, что наши государственные органы, и компании обратят на это внимание и действительно будут строить в дальнейшем свои прогнозы, свои оценки развития, используя наши, отечественные и проверенные инструменты. Спасибо.
Макаров. Спасибо. Вопросы, пожалуйста, по международной части нашей презентации. Да, пожалуйста.
Муж2. У меня один вопрос к Леониду Марковичу и второй вопрос к Татьяне Алексеевне.
Первый вопрос: Леонид Маркович, не кажется ли вам, что те прогнозы, которые вы даете развитию мировой экономики на предстоящий период, расходятся с теми данными, которые недавно опубликованы и Соединенными Штатами, и европейской?
Так, в Соединенных Штатах в ближайшее время темп роста больше 1,9%, а в Европе несколько меньше. У вас данные порядка 3%. Как вы можете это объяснить?
И вопрос к Татьяне Алексеевне. Вы говорите о тенденции сближения долей в топливно-энергетическом балансе таких видов энергоресурсов, как уголь, нефть и газ. 27% примерно в ваших расчетах. Вы рассчитываете уголь, вернее потребление угля вы рассматриваете как потребление именно в качестве топлива для тепловых электростанций или в качестве сырья для производства нетрадиционных видов энергоресурсов?
Вы знаете, что в Южной Африке, в Китае в настоящее время заводов несколько построено, в США строятся заводы по производству нефти, но искусственной нефти из угля. И в этом случае если действительно эти технологии окажутся перспективными, – а Южная Африка это доказала – то доля угля в общем балансе существенно повысится. Ваша точка зрения. Спасибо.
Григорьев. Как было сказано, говорить правду легко и приятно. Прогнозы последних лет, естественно, на выходе из кризиса все время меняются, и, как я начал говорить тогда, меняются особенно на текущий период. Например, у нас базовый вариант по США до 2015 года – 2,1, пессимистический – 1,7. По Европе базовый вариант до 2015 года – 1,6 (мы добрые), а пессимистический – 0,1. На ближайший, на текущий период.
В долгосрочном плане США растут до 2035 года, у нас получается примерно 2,2, Европа – 2,1. И в долях мирового ВВП они очень существенно проигрывают.
Мы никак не стремились соответствовать чьим-то конкретным прогнозам. Да, мы постоянно общаемся с американскими коллегами, Международным Энергетическим агентством, с МВФ, с Мировым банком. В Мировом банке люди, которые работают, - это те люди, с которыми я стажировался, как говорится, 30 лет назад, то есть мы в постоянном контакте.
Есть разные подходы. В ряде случаев, скажем, международные организации или США дают цифры, не показатели, которые иногда у нас вызывают сомнения. Не потому, что они там плохо делают. Это не проблема какого-то заговора.
Международные организации вообще не могут дать плохого прогноза, потому что были прецеденты, и у них просто есть норма. Они не могут сказать, что-то плохо, потому что финансовые рынки начинают реагировать, и идет самореализация плохого прогноза. Это просто недопустимо.
Одна из первых моих работ несколько лет назад (несколько – это было 10 лет назад), когда мы начали сравнивать прогнозы американские и европейские, МЭА по энергетике Азии, мы обнаружили очень интересный картель между Вашингтоном и Парижем, там они, знаете, что делали тогда, сейчас это не так выражено, а тогда просто было очевидно.
Две прогнозные организации. Одна дает выше темпы роста экономики, но больше темпы роста эффективности снижения энергоемкости. И на выходе рост энергопотребления спроса одинаковый для ряда стран на ряды периодов.
Поэтому мы не привязывались к прогнозам. Разница недраматическая. Повторяю, наша задача была, особенно для первого прогноза – не поразить публику своими мерами отличия от кого-то, ни какими-то экзотическими вещами. Для себя, конечно, все прогнозисты, они, конечно, балуются разными сценариями. Но, повторяю, выпустить на публику и на прессу драматический сценарий… обратите внимание, этого никто не делает в мире, ни одно прогнозное агентство по энергетике... Балуются журналисты. Мы с ними даже и не спорим, потому что это невозможно.
Честно говоря, у нас в стране это наиболее тяжело. Мы – единственная страна, где живет, например, в прессе, окопалось как-то в средствах массовой информации секта гробовщиков американской экономики и доллара. Ну что, мы с ними будем спорить что ли? Это же невозможно. Поэтому мы действуем спокойно.
Митрова. Я хотела бы добавить, что у нас специально сделан раздел «Сравнение с другими прогнозами». Поэтому вы практически по всем основным категориям можете посмотреть и сравнить, а как мы смотримся на фоне других прогнозных организаций по всем параметрам.
Что касается обращенного ко мне вопроса, насчет угля, мы помним про эту возможность. На самом деле и не только уголь, но и газ в жидкость – тоже достаточно перспективная технология. Мы видим ее. Но дело в том, что горизонт до 2035 года – это все-таки не тот временной период, когда эти технологии делают какой-то существенный прорыв или какое-то очень серьезное отличие. То есть у нас там мы предполагаем, в Китае несколько очень крупных проектов как раз по углю, в Южной Африке. Но они картину глобально не меняют, потому что все равно это еще крохи по сравнению с традиционными технологиями.
Макаров. Игорь Алексеевич Башмаков – пожалуйста.
Башмаков. Спасибо. Первое, что я хотел бы сказать, что я доволен, что 20 лет спустя все-таки Институт энергетических исследований вернулся к такой работе, потому что в 1992 году была выпущена книжка группы сотрудников этого института, которая называлась «Энергетика мира: уроки будущего». Тот был прогноз первый на самом деле уже для бывшего СССР, который тогда у нас, собственно говоря, развалился. И наконец, институт к этому возвращается. Это очень правильно и хорошо.
А вопрос у меня такой: что вам удалось увидеть с помощью вашего инструментария и модельного аппарата такого, что мы не можем найти в прогнозах Международного энергетического агентства, Министерства энергетики США и даже в прогнозах «Бритиш Петролеум», которая вообще на очень простеньком аппарате сделали этот прогноз до 2030 г. или 2035 г. (сейчас я не помню)? Что вам позволяет ваш аппарат выискивать такого, что мы не можем в этих вот прогнозах и в этих материалах, достаточно толстых и увесистых, которые мы читаем?
Митрова. Начнем с того, что, как говорил Леонид Маркович, нашей задачей не было поразить воображение, хотя несколько таких вещей, неожиданных и удивительных, мы обнаружили по ходу исследования.
Но, прежде всего, для нас достаточно серьезным неожиданным выводом были результаты по сланцевой нефти. Для нас неожиданными были результаты по атомной энергетике. Мы просто смотрели всю мировую атомную промышленность, по блокам. И когда мы ее смотрим по возрастам, годы и т.д., обнаруживается эта ситуация, что нам нужно заместить такие объемы мощностей, что уже на прирост просто сил, инвестиционных возможностей и кадрового потенциала становиться гораздо меньше, чем принято ожидать.
Для нас было новостью то, что при достаточно умеренном росте экономики, при достаточно, скажем так, благожелательных предпосылках относительно энергоэффективности, мы идем на 6°С траекторию, то есть что всё, уже поздно. Если Международное энергетическое агентство говорит, что еще там до 2017 г. есть какое-то время, можно что-то изменить, – мы уже не видим возможности ничего изменить.
По газу для нас было важно этот результат по стоимости газа, по возможностям расширения производства газа и как это отразится на его цене. То есть условно то, что мир может обеспечить 5,5 трлн. кубометров по цене 300$ за тысячу кубов, - это достаточно серьезный результат, особенно если это сравнивать с текущими ценами. То есть это говорит о возможности очень серьезной трансформации и механизмов ценообразования на газ.
У нас там достаточно серьезное внимание уделено вопросам самообразования, в частности – мы сюда в презентацию не включили – то, что касается регулирования цен на газ и нефть. Это 50% мирового потребления нефти и газа соответственно. И мы видели очень серьезные изменения в том, как будут формироваться цены на отдельных рынках.
Кулагин. Я бы еще остановился на паре моментов. Что мы видим в прогнозах Департамента энергетики США, Международного энергетического агентства? Как правило, это два-три сценария, которые рассматриваются.
Мы немножко по-другому взглянули. Мы попробовали сделать несколько подсценариев, то есть посмотреть мир в разных аспектах, в частности увеличить, уменьшить производство сланцевого газа и посмотреть, как это может повлиять на мир. Посмотреть, что происходит с атомной энергетикой.
Сейчас очень важный вопрос – это пост-Киото. У нас в презентации есть интересные слайдики на тему того, а что будет дальше с Киото? Давайте просто предположим, что сегодня мы решили, весь мир решил согласиться с тем, что надо стабилизировать выбросы на уровне 2010 года. И что будет? Мы взяли и посмотрели. И получается в итоге, что в этом случае большинство развитых стран могут вообще ничего не делать, просто отдыхать и продавать квоты. А развивающиеся страны никогда вообще не исполнят свои обязательства.
Посмотрим другой сценарий, то, что сейчас предлагают, в общем-то, развивающиеся страны, то есть стабилизировать выбросы по отношению к ВВП, то есть сократит, например, выбросы ежегодно на 2,5% к ВВП или к 2035 году это 47%.
И давайте посмотрим, что получается. А получается очень интересная вещь, когда развивающиеся страны могут отдыхать, ничего не делать, потому что реально при том, что у нас заложено в прогнозе, они могут расслабиться. А вот многие развитые страны попадают как раз на очень серьезные меры, которые надо принимать дополнительно.
И, кстати, что важно для нас в обоих сценариях, которые вот в этих подсценариях, которые мы проигрывали, - СНГ не оказывается в выигрыше. Поэтому нам, именно России, надо очень серьезное внимание уделять этим международным переговорам, потому что мы можем оказаться проигравшими.
То есть эти подсценарии, на мой взгляд, - это очень важная вещь, которая позволяет нам и в рамках прогноза, и в рамках последующей работы с нашими коллегами действительно проигрывать различные варианты, когда этот инструментарий есть.
Григорьев. Этот же ответ, но в чуть более общей форме. Понимаете, вопрос немножко лукавый был, потому что Игорь легко посмотрит на наш том и скажет, чем он отличается. У него займет 20 минут отличить, чем это отличается, в этом томе. Мы показываем сразу несколько вещей. Мы показываем комплексную вещь, мы показываем вещь, сделанную в России, а главное – мы показываем возможность, конечно, работы со сценариями.
Я специально говорил, мы смотрели другие сценарии, мы не все показываем. Конечно, это отчасти намек на то, что нам можно что-нибудь заказать. Это разумеется. Хотя не это главное в этой истории. Но с точки зрения аналитики по разным вещам: и по экономической политике, и по экономическому росту, и по структуре роста появляются большие возможности для анализа.
Макаров. Я, к сожалению, не смогу продолжить сессию вопросов, потому что мне еще нужно будет сказать, как все это опрокидывается на прогнозы энергетики России.
Незаданные вопросы, если останется время, то мы зададим позднее.
Я еще раз хочу подчеркнуть, что инструментом всех этих исследований является этот модельно-информационный комплекс «Скамер». Это система или комплекс моделей, которые регулярно используются для разработки государственных документов и исследований по заказам компаний перспектив развития энергетики России.
А эти перспективы, как все мы знаем, очень существенно, к сожалению, слишком существенно зависят от тех прогнозов мировых цен нефти, которые даются или определяются. И в этом смысле те прогнозы, которые мы сейчас получили, отличаются. Вернее так, они конкретизируют то ядро прогнозов других, международных организаций, которые мы имеем сейчас.
Важно то, что и цены на нефть заметно выше тех цен, которые принимались в энергетической стратегии России, принятой правительством в 2009 году, и цены на газ тоже в ближайшей перспективе значительно выше и лишь в конце рассматриваемого периода входят в диапазоны прогнозов цен энергетической стратегии.
Драматичнее обстоят дела в отношении внутренних цен. Здесь цены, показываются внутренние цены газа, скоординированные с ценами нашего российского газа в Европе, и внутренние цены угля. Уголь отрывается очень сильно, все более тесно привязываясь с корреляцией с мировыми ценами нефти. А газ идет выше прогнозов по энергетической стратегии.
Кказалось бы, ситуация по основным экспортным позициям – нефти и газу – для России благоприятна. К сожалению, это не выражается в ожидаемых темпах развития российской экономики.
Здесь, на левой стороне рисунка, показаны прогнозы развития нашей экономики в энергетической стратегии до 2020 года, той самой стратегии, которую только ленивый не пинал в период до 2008 года за ее неамбициозность, за ее приземленность, консервативность и т.д. - во всех отношениях.
Далее идут две линии, связанные с прогнозом, который был принят при разработке энергетической стратегии до 2030 года. Разработка велась спешно, в излишней спешке, в разгар кризиса в 2009 году, в течение 2009 года. И здесь как бы простое смещение – вот кризис произошел, и мы смещаемся вправо на величину потерь в течение кризиса. Идеология примерно такая по отношению к программе 2020 года.
И вот нижние две линии – это сегодняшние прогнозы развития нашей экономики в связи с энергетической ситуацией, так сказать, при прочих равных условиях, плюс инновационным уклоном – верхняя линия или традиционное развитие, совсем традиционное развитие – нижняя линия.
Мы теряем по кризису 7-10 лет по сравнению с прежними прогнозами. Вот во что оборачивается наша ситуация, несмотря на более благоприятные цены нефти и газа. Просто два фактора работают в этом направлении со стороны энергетики.
Первый фактор – это то, что та выручка, валютная выручка, которую мы получаем от углеводородов, уже мы получили в нашей экономике к ней привыкание, мы ее уже проели принятыми социальными обязательствами и заявленными оборонными амбициями, то есть уже она ушла, она на самом деле растворилась.
А второй фактор, который происходит явно в мире, о чем сейчас говорилось, - это схлопывание наших экспортных рынков – играет в то, что объем выручки даже при несколько более высоких ценах нефти оказывается заметно меньше.
И на это еще накладывается то, что кривая энергоэффективности – там снижение энергоемкости ВВП в уголке показано – сейчас сильно поднялась вверх по сравнению с энергостратегией до 2030 года. То есть те иллюзии 7%-го роста экономики и соответствующего снижения энергоэффективности мы сейчас не подтверждаем, речь идет о 4-4,5% роста в лучшем случае. И вплотную прижалась к худшей кривой, которая закладывалась в энергостратегию 2020 года.
В результате мы имеем несколько замедленный, но не в той пропорции, в какой спала экономика, рост потребления энергоресурсов за 25 лет на 25-30%. Соответственно, идет и динамика производства энергоресурсов с ростом за тот же период на 20-25%. Почему меньше? Да просто потому, что мы встаем с экспортом энергоресурсов. Экспорт энергоресурсов с 2010 по 2020 год вырастает на 3-5% (практически стагнация), а после этого обозначает уверенную тенденцию к снижению, и мы ее просматриваем до 2050 года. Там только ситуация ухудшается.
Речь идет о чем? О том, что рынок сетевого, нашего сетевого газа, в Европе и даже с учетом надежд на азиатский рынок сетевого газа, практически выходит на пределы в 2020-30-м гг., идут надежды на наращивание экспорта, нашего экспорта СПГ, то есть выход на непривязанные к нам жестко мировые энергетические рынки. Но это тенденция с большим риском. Экспорт нефти, сырой нефти, и нефтепродуктов снижается.
В результате что мы имеем по внешним социально-экономическим показателям развития энергетики России? Выбросы парниковых газов без при не проведении жесткой политики введения платы за выбросы и т.д., что мы постоянно предлагаем всем нашим правительственным и т.д. кругам, без этого мы не достигаем выбросов 1990 года, но и не умудряемся остановить и тем более пойти на снижение объемов парниковых выбросов.
Капиталовложения в энергоснабжение всей экономики – это в развитие собственно отраслей ТЭК, в энергоэффективность, в децентрализацию, в децентрализованную энергетику и т.д. – весь комплекс в нетрадиционку, весь этот комплекс капиталовложений обеспечивает, продолжает таким образом расти. Мы – страна, которая до 6% ВВП тратит на развитие, на капиталовложения в энергоснабжение, когда мир тратит 1,3%.
К концу периода есть проблеск в конце туннеля, и эта цифра снижается до 4-4,5%. Но тоже выглядит вполне обременительно для развития экономики.
И я благодарю за внимание. Но прежде чем произнести эти слова, скажу лишь так, что здесь представлены только самые крупные, самые основные характеристики развития ТЭК России. Они детализируются в наших расчетах, в наших прогнозах по его отраслям, по крупным компаниям, причем с расчетом их финансовых показателей, то есть со сведением бюджетов этих компаний, их инвестиционных возможностей и т.д., и по территории, вплоть до субъектов федерации. Но через градацию.
Есть балансы федеральных округов, есть балансы 29 энергетических узлов. Мы провели специальную работу по энергетическому районированию страны. И есть эти самые федеральные округа, которые как бы являются конечным продуктом.
Инструмент, еще раз хочу обратить внимание, строится как платформа общего пользования. Он не замкнут, не запаян в некие жесткие связи, где ты не можешь изменить, как в большинстве международных программных продуктов, не можешь изменить ничего, кроме цифр входных, суть не это. Он открыт для того, чтобы на нем проигрывать другие методы, другие модели и, главное, другие идеи.
Пожалуйста. Вопросы возникли – пожалуйста.
Бобровник. Владимир Михайлович Бобровник, директор приборостроительной компании «Днепр». Уважаемые господа, я, в общем-то, в восторге от ваших очень глубоких исследований. И у меня такой вопрос, поскольку я представляю средний бизнес, у вас получается очень интересная вещь: чем больше цена на нефть, тем хуже экономическая ситуация в России. А не правы ли те авторы, которые говорят, что мы сейчас продаем нефть себе в убыток? В чем дело? За баррель нефти мы сейчас реально получаем 25$. Всё.
Если мы потребуем, чтобы нам отдали все доллары… Почему у нас наша экономика-то не растет? Если мы потребуем, чтобы нам отдали все доллары, то завтра США с Саудовской Аравией сговорятся, и фьючерсы полезут на 25$. И мы ничего не сможем сделать, то есть нас поставили к стенке.
Страна может в такой ситуации развиваться? Совершенно нет. И ваши исследования это здорово подтверждают. То есть вопрос такой: как из этого капкана России выйти? Если она из него не выйдет, впереди у нее мрачные годы.
Макаров. Спасибо за вопрос. Вопрос такой концептуальный. Угроза того, о чем вы говорите, существует, и наше стремление – получить собственный инструмент и информационную базу для исследований проблем: энергетика России и мировая энергетика в том числе, отчасти обусловлен и этим.
Ясно, что на положение нашего бизнеса, на эти 25-35$, которые остаются ему, решающим образом влияет налоговая политика страны. Ясно, что чрезмерная активность наших нефтяников найдет противоядие и противодействие на мировых нефтяных рынках. Но это азбука бизнеса. Тут никакого политического даже аспекта нет. Тут есть просто нормальные взаимоотношения.
Проигрывать эти ситуации и оценивать риски, количественно оценивать риски – это и одна из возможных задач или аспектов использования этого инструментария.
Григорьев. Я добавлю два слова. Все-таки у нас распространилась такая любимая история, что финансовые рынки, там фьючерсы определяют цены на нефть. Давайте вернемся на землю. Был конкретный пример осени 2008-09г, цена падает со 147 на 30, а ОПЕК срезает 3 млн. баррелей, 4, по квотам реально 3, цены восстанавливаются и стоят в коридоре 80-100.
Почему 80-100? Есть целый ряд вещей, которые мы анализировали. Первый раз я это делал еще в 2002 году, когда нас стравливали, тогда был такой инцидент, специалисты помнят, была статья в «Foreign Affairs», в марте 2002 нас стравливали с Саудовской Аравией на ценовую войну. Я тогда провел анализ и показал, что у Саудовской Аравии, конечно, 1$ на баррель – добыча, себестоимость у скважины. Но государственные расходы полностью покрываются нефтью и доходы государственного бюджета от нефти, если их разделить на экспортируемые баррели, получалось 22. То есть никакой борьбы… А тогда и цены были в районе 20. То есть они, реально снижая, ведя ценовую войну, попадали бы в страшный дефицит.
Сейчас то, что мы делали в течение нескольких лет, неожиданно я обнаружил, - конечно, за рубежом это начали считать тоже – дело в том, что в какой степени нижняя цена на нефть определяется не только спросом, предложением, как мы понимаем, многими факторами, а, прежде всего, все-таки это инвестиции. И никто не будет бурить при цене меньше 70-80, потому что все достаточно далеко и дорого. Но минимальная цена все-таки определяется, и, кроме того, она на данный момент почти совпадает, чуть выше уже – это сколько нужно экспортировать нефти странам ОПЕК, чтобы выйти в нулевой бюджет.
Для России это 115, и мы попадаем в плюс. А для Саудовской Аравии это где-то в районе 80-90. У Чавеса, по-моему, уже 130-140. И т.д. Надо осознавать, что есть целый ряд ограничителей снизу. И эти механизмы тоже работают.
Обратите внимание, что 80-100$ - это немыслимо высокая цена для времени кризиса 2009-2010г. А сколько было скандалов по поводу роста цен с 20 на 60, сколько было скандалов. И никаких скандалов по поводу 100 во время кризиса.
Макаров. У меня приятная обязанность предоставить слово Татьяне Алексеевне сначала для того, что она скажет.
Митрова. На самом деле я просто от всей души хотела поблагодарить тех, кто участвовал в подготовке этого прогноза. Некоторые из них сейчас сидят в зале. Это действительно очень большой коллективный труд. И прошу просто всех осознать, в наши коммерческие времена выполненный на чистом энтузиазме. Никто это не финансировал, никто этого не заказывал. Так что можете быть уверены, что это абсолютно независимые исследования. Мы вот здесь чисто академически собрались и во Славу Божию поработали.
И должна сказать, что на самом деле то интеллектуальное удовольствие, которое мы получали в процессе разработки этих сценариев, развития моделей, проработки различных аспектов и та заинтересованность, та самоотверженность, я бы сказала, которую проявляли все сотрудники и РЭА, и в Институте энергетических исследований, она просто заслуживает восхищения. Я, честно говоря, про такое читала только в советских романах, самих эпических.
Поэтому, ребята, огромное вам спасибо. Вы такие молодцы. Вы действительно сделали чудесное дело.
Макаров. И уже как член программного комитета, я с удовольствием вручаю дипломы нашего форума. Татьяне Алексеевне Митровой. Дамы первые. Леониду Марковичу. И Вячеславу Александровичу. И награждаются медалями.
Григорьев. А вам, для справедливости?
Макаров. А мне тут есть что-то, да. Я же не могу. А вы мне вручите. Спасибо |
